Колымский тоннель
Шрифт:
И побежала обратно. Когда поворачивалась, оба отметили на правом бедре карман с тяжелым
угловатым предметом. Из кармана к кольцу на широком кожаном поясе тянулся шнур.
Разведчики переглянулись, улыбнулись еще раз и привычно, по-лабирийски, подбежали к
пестрому чудовищу на рубчатых колесах.
– - Васса!
– - представилась красотка, запуская мощный мотор и сразу трогая машину.
– - Александр! Василий!
– - назвались пассажиры.
Она чему-то усмехнулась
– - Сколько стволов?
– - Один, -- сказал Краснов и уточнил: -- пистолет.
Он сидел рядом с водителем и, отвечая, с уважением покосился на ее правое бедро.
– - Не густо, -- оценила дама.
– - Возьмите-ка...89
Достала из-под своего сиденья и подала Скидану точно такой же револьвер, как у давешнего
контролера.
– - А это вам...
На колени Краснову лег автомат с коротким стволом.
– - В револьвере одиннадцать, в автомате -- тридцать.
Краснов оглянулся на Скидана, оба засмеялись.
– - Вы не боитесь нас?
– - спросил Скидан.
Она обернулась и так улыбнулась, что он чуть не выронил револьвер.
– - Мы знаем, Вася, кого нам бояться! Верно, Саша?
И первой залилась таким смехом, будто напомнила обоим некую общую и очень интимную тайну.
Небольшой населенный пункт, обслуживающий, вероятно, только два вокзала и кордон, быстро
кончился,. и вездеход, мощно дыша мотором, помчался по широкому асфальтированному шоссе
между высокими стенами смешанного леса, представленного в основном елками и тополями.
– - Что-то у вас не видно машин на воздушном экране, -- сказал Скидан.
– - Их ЗДЕСЬ боятся, -- откликнулась Васса.
– - Боятся, что ночника не догонишь, боятся побегов за
границу, боятся контрабанды. ЗДЕСЬ много чего боятся.
– - Кто боится?
– - спросил Краснов.
Она впервые взглянула удивленно. Но ответила сразу:
– - Так называемая власть. Режим. Понятно, да?
Скидан не ответил. Ему пришлось сосредоточиться. До сих пор понятия "власть" и "режим"
имели для него противоположное значение. "Советская власть", "власть народа" -- это было родное,
это было хорошо и правильно. "Режим" связывался с фашизмом, притеснением, угнетением. Но это
лишь во-первых. Во-вторых же странно звучало и утверждение, будто власть -- боится. Что ж это за
власть, если она боится?
Но говорить об этом вслух Скидан поостерегся, ибо знал мнение Краснова на этот счет.
Заговорила сама Васса, будто подслушала мысли:
– - Вы только, бога ради, не поймите так, что я против здешних властей. Человечество пока
таково, что без власти ему нельзя. Ну, не может жить без власти, потому что не представляет, КАК ...
Поэтому я
сегодняшней погоды.
Она замолчала, давая им время на осмысление. Скидану вспомнился один из Светкиных снов --
о власти, лукавый.
– - Это что же, -- Скидан осмыслил первым, -- и против фашизма быть нельзя?
Она склонила очаровательную свою головку, будто размышляя. Затем:
– - Фашисты... Фашисты... Это... Словом, тоталитарный режим вы имеете в виду? Глобальный
контроль сверху, отсутствие горизонтальных связей... Да?
Скидан не очень понял, но на всякий случай согласился, ибо что-то в этих словах звучало похоже
на фашизм.
– - Разумеется, -- продолжала эта умняга, чем-то начиная походить на его Светку, -- если жить вне
режима, в другой стране, то можно быть ему противником. Особенно, если в вашей стране живется
лучше и вы это знаете наверняка. Но если вы в данном режиме выросли, и ничего другого никогда не
видели, то надо вам родиться гением, чтобы... Ну, согласитесь: если того же фашизма нет в душе
человека, в его сознании, то он не потерпит его и вокруг себя... Хотите шутку?
Разумеется, они хотели.
– - Тогда вопрос: из каких людей получаются наилучшие рабы?
– - Из тех, которые родились рабами, -- Краснов ответил не очень уверенно.
– - А вы, Вася, как думаете?
– - Из слабых духом, -- Скидану ничего не оставалось, как привлечь свой лагерный опыт.
– - Вы оба неправы!
– - Она не торжествовала, просто веселилась, вполне свободная женщина за
рулем чудовища.
– - Как показывает историческая практика, наилучшие рабы -- это рабовладельцы!
Ибо их сознание наиболее поражено необходимостью работать. Любой рабовладелец -- прежде
всего раб своих рабов. То есть, он больше раб, чем его рабы. Непривычные уши от этой истины
вянут... Я немного удивлена, что у вас тоже. Ведь вы из свободной страны...
– - Мы просто об этом не задумывались, -- сказал Краснов.
– - Да-да, я согласна, я поняла. Чтобы свободный человек задумался о рабстве, ему надо хоть
что-то знать о рабстве. А ведь у вас в Лабирии история запрещена...
Скидан почувствовал, как раскаляются уши. Он видел окаменевшее лицо Краснова, будто бы
следящего за дорогой, и вдруг подумал: "Интересно, хочется ли ему сейчас всадить в меня
очередь?"
"Почему он пошел со мной в Резерват?
– - Скидан в тысячный раз поймал себя на этом вопросе.
–
– Не хотел убирать в Лабирии? В благородной Лабирии? Но ведь как-то сорвалось у него, что людей