КОМ 2
Шрифт:
ЗА ХРАБРОСТЬ!
Прошли две недели, и меня выписали. Обошлось это дело без помпы вообще. Пришёл утром доктор, погладил руками рану поверх повязки, посмотрел в глаза — и всё, говорит:
— Ну, что же, герой, пора вам в часть возвращаться. И чтоб не видел вас тут больше, уж будьте так ласковы.
— Постараюсь, господин доктор, но тут уж такое наше дело, казацкое, никогда не угадаешь, где каким боком фортуна повернётся.
— А вы, голубчик, всё же поберегитесь. Нужно ещё неделю не напрягать организм,
— Так точно!
— Ну, вот и славно.
Забрал с госпитального склада свои вещички. Кстати, в Соколовской холщовой сумке лежало пять бутылок аж Шустовского коньяка. Кудряво хорунжие живут! Тоже так хочу. Пришёл в расположение, доложился есаулу, а он мне и говорит:
— Ну что, вахмистр, давай, товарищам проставляйся! «За храбрость» тебе вот уже и документы пришли! На днях при всех на построении вручат.
— Служу царю и Отечеству!
— Ты мне-то тут не тянись — не я тебе медаль вручать буду. Говорят, один из Великих князей прилетает, вот перед ним и будешь сапогами щёлкать, — но видно же: улыбается. Знать, приятно старому. Ну, ему приятно, а мне не жалко.
Дошёл до своей палатки. Так, а вот это уже интересно. На месте моей (личной, аккуратной, небольшой) палаточки стоял здоровенный… э-э-э… шатёр? Короче, большая такая палатка. У нас в таких обер-офицеры спят. Так я-то чином помладше буду.
Подошёл… а как стучаться?
— Есть дома кто?
— Да-да, заходите, — раздался знакомый голос.
Чего? Откинул полог и вошёл. На кровати (кровати!) лежал дойч и меланхолично курил трубку. Увидев меня, он вскочил, положил трубку на столик (столик, мать твою!) и доложил:
— Господин Коршунов, во время вашего пребывания в госпитале особых происшествий не случилось.
Ага, а не особые, значит, случались… Так-так.
— Первое. Где моя палатка? Второе. Что это за хрень стоит на моем месте? Третье. Что ты, мать твою, тут делаешь? Это место моё!
— Герр Коршунов, докладываю по пунктам. Ваша палатка лежит в походном сундуке, — что, раскудрить твою через коромысло?! Какой сундук? — Второе. На её месте стоит ваше новое жильё, согласно пункту восемнадцатому, главы три, устава гарнизонной службы, в случае нахождения…
— Стоп, это пропустить! Дальше.
— Я нахожусь рядом с вами согласно правилам международной конве…
— Это ты мне уже говорил, а я тебе в ответ, что эти ваши конвенции меня ваще не колыхают.
— Извольте ознакомиться с приказом вашего командира, — он протянул мне сложенный вчетверо листочек, — папирен.
«Папирен» оказался приказом походного атамана о зачислении Хагена фор Ярроу на должность механика-пилота, внезапно МЛШ «Саранча». А «Саранча» у нас в РЭК одна — моя. Подстава, пень горелый.
— А это всё, — я обвёл рукой окружение, — что вообще?
— Согласно уставу, который
Да Семёныч за гайку лишнюю удавится! Чувствую, этот эпический «разговор» тянет на подвиг почище любого боевого. Так… Я ещё раз огляделся. Бухнул сумку на столик.
— А это тоже положено? Ну, там — кровати и это вот всё?
— Да, — дойч кивнул. — Мебель входит в стандартную комплектацию шатра. Каптенармус имел иное мнение, мне пришлось ознакомить его со списком стандартной комплектации.
Дойч в моих глазах рос всё сильнее. Это ж надо!
О! Это надо отметить. За знакомство, и заодно шатёр обмыть. Достал бутылку. Кинул её фону.
— На, разливай, — а вдруг у него и бокалы есть?
Бокалы нашлись, чему я уже не удивлялся. И даже лимончик подсохший, по причине жары сирийской, но это я уже придираюсь. Короче, усугубили мы с Хагеном фор Ярроу. И засиделись заполночь. И поговорили по душам. Нормальный боец оказался, да и человек неплохой.
02. ТЕСТИРУЕМ НОВУЮ КОМПЛЕКТАЦИЮ
ХРУСТАЛЬНОЙ ПУШКОЙ
А на следующий день я стоял в капонире и разглядывал «Саранчу». В больной голове мысли ворочались с трудом, и шагоход свой я сначала не признал. Во-первых, бронестёкла стояли на прежних местах, во-вторых, на башне машины был закреплён чехол, который свисал почти до середины опор, скрывая корпус «Саранчи». В принципе, я слышал о подобном решении, что-то вроде пассивной маскировки, и бить по шагоходу приходилось просто по силуэту, но по МЛШ и так, куда не попади — пробьёшь, брони-то особо нет.
Хаген стоял рядом, болезненно морщился на механический шум капонира и ждал моей реакции.
— Ну и нахрена нам эта тряпка?
— Положена по уставу. Это особо прочная на разрыв ткань, может от некоторых осколков уберечь, ну и от магического воздействия, в некоторых ситуациях.
— Опять со склада стребовал, — уже не удивился я. Он кивнул. — Ну, идея-то мне понятна. Как теперь шагоход с ним себя на ходу поведёт?
— Нормально. И видно сквозь него изнутри хорошо. Движений не стесняет, я уже на четырёх боевых выходах был.
— Чего?! На моей «Саранче»? Ты не охренел ли, фон?
— Приказ вы читали, герр Коршунов. И смею вам напомнить, что за каждый боевой выход на счёт вашей боевой единицы зачисляется некоторое определённое денежное довольствие. А поскольку я теперь являюсь вашим персональным вассалом, мой долг — заботиться о благосостоянии своего… э-э-э… опекуна.
— Пока ты являешься моим персональным занудой.
Хаген помялся:
— Мне не совсем понятно, зачем вы сняли бронестёкла, в кабине не настолько жарко, чтобы…