КОМ: Казачий Особый Механизированный
Шрифт:
— Забрал бы, коли хоть один денёчек свободный выдался бы.
— Неужто вас так сильно гоняют на этом вашем ипподроме?
— Хлеще коней, — усмехнулся я. — Вчера вот еле ноги с занятий приволок. Только не в этом дело. Я ж почти всю неделю отсутствовал.
— Да-а? И где ж ты был?
— По дороге в Омск, немножко там — и назад.
Истории про то, как мы с батей да с Афоней за аппаратами гоняли, хватило почти до самого зоопарка.
— Так у тебя теперь свой собственный дирижабль есть?! — восхитилась Серафима.
—
— А что за завод? «Небесные странники» или «Шубин и сыновья»?
— Чешский концерн «Божек и Рингхоффер».
— Никогда не слышала. Надо будет у папы спросить.
Ага. Значит, Александр Иванович скоро в курсе будет, что некий вахмистр Коршунов дирижабль приобрёл. Что же, моей репутации только в плюс. Интересно, с точки зрения судебного стряпчего, это меня поднимает в линейке потенциальных женихов или нет?
— Ты что, обиделся, Илюш? — забеспокоилась Серафима.
— Не-ет, что ты! Задумался немного.
— Ой, а фотографа нет!
— Не может быть. Спросим в кассе, если что.
Но спрашивать не пришлось. Через головы небольшой очереди у киоска с лимонадами, я увидел дамочку с обезьянкой:
— О! Вон они, чуть подальше сегодня встали.
Мы обошли толпу и остановились неподалёку от фотографа, ожидая, пока он отснимет очередных гуляющих. Тот сразу приметил нас и любезно заулыбался навстречу:
— Добрый день, добрый день! Когда снимочек делали?
— В прошлое воскресенье, — ответили мы хором.
— Да-да-да, секундочку… он принял со своего рабочего столика один из альбомов и принялся переворачивать плотные страницы, между которыми оказались вложены фотографии. Сима каждый раз слегка вытягивала шейку, заглядывая, но всё было не то.
— Ой, вот мы! — пискнула она радостно и схватила фотокарточки, рассматривая их блестящими глазами. — А хорошо вышло, да?
— Преотлично! — уверил её фотограф, принимая у меня недостающую оплату. — Благодарю, господин казак!
Отошли мы в сторонку, карточки рассматриваем, и тут слышу я голоса как будто знакомые…
— Поленька, ну почему вдруг возникла такая срочная необходимость? Почему мы не вышли прогуляться вчера вечером, по прохладе? Ты ведь знаешь, что мне сейчас лучше не выходить на солнце!
— Ничего, дорогой, один раз ради меня вполне можно потерпеть.
— Но я договорился с друзьями, меня будут ждать в бильярдной…
— Знаю я ваши бильярдные!
— Ну, хочешь, поедем вместе? Я научу тебя в американку… Право слово, мне дурно…
Я обернулся на голоса. Поразительно, какое дивное совпадение! Лучшая подруга моей сестрицы Катеньки, Полина, тащит своего недавно вернувшегося муженька — как бишь его? Евгений, что ли? — который буквально позавчера жаловался, как плохо он стал переносить жару после долговременной командировки на арктическую станцию…
12. БУРЯ МГЛОЮ…
ЗООПАРК.
Полина пёрла впереди своего арктического супруга как ледокол, раздвигая толпу решительным: «Позвольте!» Увидела меня — сразу обороты сбросила:
— Ой, Илья, какая встреча! Вы тоже вышли прогуляться в этот приятный денёк? Совсем не ожидала вас увидеть!
— Я себя-то не ожидал сегодня здесь увидеть, — пробурчал Евгений, протягивая мне руку. — Здоров! Как сам?
— Пока всё было хорошо.
Евгений скосил глаза на свою жёнушку, усмехнулся, приподнял шляпу:
— Барышня, не имел чести быть представленным, Евгений, моя супруга Полина…
— Серафима, — представил я. Моя спутница изобразила еле заметный книксен и передала мне фотографии. — Прощенья просим, — я поместил карточки в планшетку и приложил руку к козырьку, — но нам нужно идти.
— Конечно-конечно, — сладко расплылась Полина, — доброго денёчка!
— И вам того же, — мы разошлись, как корабли бортами.
— Может, теперь мы поедем в бильярд? — с тоской спросил Евгений за нашими спинами.
Полина шикнула, но тут же смилостивилась:
— Ладно уж. Но научишь играть меня в эту англичанку.
— Американку!
— А какая разница?
Серафима тихонько хихикнула.
— Это кто такие?
— Катеньки-сестрицы подруженция с муженьком.
— М-м. А пойдём ещё раз бегемота посмотрим?
Обеспечивать безопасность барышни в глазеющей толпе было приятно.
— А пойдём!
В этот раз мы столь же удачно повторили наш манёвр по проникновению на любимое Серафимино место. Также со звяканьем колокольчика вышел служитель и начал забрасывать зверюге в пасть сенно-овощные вкусности. Вот как раз морковка пошла.
Над шумом толпы прозвенел детский возглас:
— Маколька! Маколька!*
*Это просто «морковка» в ясельном исполнении.
Я невольно отвлёкся на этот звук. И… Нет, ты глянь! Прямо напротив нас, по ту сторону бассейна, стояла ещё одна моя знакомица. На сей раз Лизаветина подружка, Ирина, со всем своим выводком ребятишек — мал мала меньше. Мелкого не вижу, должно, с нянькой в колясочке оставили, а старшие четверо — все тут, бегемота разглядывают. А Ира вот разглядывала нас с Серафимой и не успела отвести глаза, заулыбалась мне радушно, закивала даже.
Я в ответ руку к козырьку приложил, конечно, тоже кивнул слегка — знакомая, всё-таки. А сам чувствую — закипать потихоньку начал. Так-так, значит. Не вняли, выходит, матушка да сестрицы? Сговорились, голубушки? Соглядатаев отправили. Ну я вам…
Как кормёжка закончилась, я поскорее свою барышню под ручку — да на улицу. Точно, вон и нянька с колясочкой похаживает!
— Пойдём-ка, Серафима, мороженое съедим?
— Пойдём! — весело согласилась она. — А там у бассейна ты с кем здоровался?