КОМ: Казачий Особый Механизированный
Шрифт:
Афоня, привыкший вести дела с подобными учреждениями, взял переговоры на себя:
— Моему совладельцу по транспортной компании, — тут я приосанился, — требуется небольшой займ на приобретение технических деталей. На умеренный срок — год или два.
И так он это сказал, что выходило, будто детали нам для дирижаблей нужны. Я сидел, не пикнул. Афоня меня заранее предупредил, что на военную технику займы давать сильно не любят — сверхвысокая вероятность безвозвратных утрат. А если и дадут, процент в три раза больше заломят.
Служащий
— Видите ли, господа… При всей положительной репутации Ильи Алексеевича в наших глазах, воздушный транспорт подвержен определённым… и весьма значительным рискам. Я вынужден сообщить, что в этой ситуации необходим поручитель.
— Я согласен быть поручителем, — солидно кивнул Афанасий.
— Секунду, я уточню.
Банковский сотрудник вышел, а Афоня выразительно просигналил глазами: вишь, мол, и так раскошеливаться не хотят, боятся, а сказали бы, что для шагохода — вообще бы труба…
Вернулся служащий быстро — минуты через три. Деловито посетовал, что на счетах у Афони маловато для поручительства, но принимая во внимание имеющиеся деловые активы и частную недвижимость, решение было принято положительное. На условиях под три процента годовых.
Афанасий слегка поморщился и пошевелил бровями, мол, можно было и поменьше, но это тоже неплохо.
Рутинно заполняли бумаги, ждали заверки, оформления и прочего. В итоге получил я небольшую стопку сотенных андреек, к которой отнёсся на удивление спокойно. Раньше бы — у-у-у! — три тыщи! Это ж какие деньжищи! А после того, как с сидором побегал, в котором тридцать тысяч было увязано, пиетет перед большими суммами куда-то испарился. Очень странно мне было, но — таков факт.
Рассчитаться с долгом можно было через год — за всю сумму сразу с набежавшими процентами, а можно было каждый месяц, тогда за выплаченную сумму уже бы проценты не начисляли — вплоть до полного досрочного закрытия. Я решил, что через месяц прикину, как оно интереснее будет.
— Может, тебя сразу до Трофимовских складов подбросить? — спросил Афоня, когда мы благополучно покинули банк.
— Не. Я на завтра-послезавтра договорился. Трофимова, может, и не будет на месте.
— Тоже верно. К Второву тогда заглянем? Всё равно мимо.
— Это давай, с превеликим удовольствием.
ЛАКИРОВАННЫЙ ШИК
Прокатились мы до Второвского пассажа. Технический двор у него выходил не на Пестеревскую, а на соседнюю улицу — Вторую Арсенальную. Там была огорожена большая площадка, посреди которой, на особой платформе под навесом, и было выставлено новейшее чудо гражданской техники.
В целом машина напоминала Афонино ландо, только помассивнее, место кучера чуть сдвинуто назад, а впереди, между передними колёсами, установлен короб, скрывающий довольно небольшой мотор.
— Действительно, конструкция более компактная, — высказался Афоня. — На таком уже и по городу можно, улицу не перегородишь.
—
— Говорят, с год в сарае стояла, пока он под какой-то праздник не пожертвовал её отделению пригородной скорой помощи.
— Ну, пригородной — куда ни шло.
Это была примечательная история. Наш дорогой губернатор, прослышав, что появились первые коляски на моторном ходу, немедленно себе такую выписал. Как же — вещь статусная! И на картинках, вроде, достойного вида.
Приехала бандура с Питерского завода также, как и я с шагоходом — по железной дороге. Естественно, встречать её, не утерпевши, господин губернатор отправился на вокзал. А за ним целая толпа сочувствующих и любопытствующих. А за ними — фотограф местной газеты, который и сохранил для истории вытянувшиеся лица местного начальства, наблюдающего за разгрузкой.
Живьём мотоколяска более всего напоминала крокодила с непомерно огромной мордой, потому как мотор занимал едва ли не половину конструкции. Да и выглядела слишком технически-монструозно. По пригороду кататься — ещё куда ни шло, а на центральных улицах машина выглядела крайне неуместно и коряво, словно на паровозе приехал.
Новый представленный на выставке мотоэкипаж, похоже, был изготовлен с учётом пожеланий приличной публики — блестел лаком и хромированными частями, поднимающийся пассажирский короб и сиденья были выделаны из хорошей кожи — и вообще, весь он отдавал шиком и комфортом.
Из-за платформы вывернул раскланивающийся с кем-то средних лет человек в чёрной второвской униформе с пришпиленным к карману картонным прямоугольничком, на котором было написано: «ПРИКАЗЧИК ТЕХНИЧЕСКОГО ДВОРА г-н Марков». Увидел нас, осклабился:
— Добрый день, господа! Интересуетесь самодвижущимися экипажами?
— Да вот, заехали полюбопытствовать, — вполне доброжелательно ответил Афоня.
— К вашему вниманию представлена целая линейка из шести моделей! — господин Марков внезапно обрадовался нам, как потерянным родственникам. — Здесь вы видите представительский образец варианта «летний».
— А есть ещё зимний? — с любопытством спросил я.
Приказчик любезно улыбнулся планкам моих медалей:
— Кто-то называет зимним, в документах тип кузова указан как «универсальный», извольте своими глазами убедиться!
Мы обошли платформу и увидели длинный навес, под которым в свете магических ламп поблёскивали боками ещё машины. Ближайшая — вылитая та, с платформы, только как будто наряженная в пальто потеплее.
— Пассажирский салон у этой модели выполнен из металла и утеплён. Внутри проложен магический контур, позволяющий как согревать, так и охлаждать пространство салона.
Сиденье кучера… нет, конечно же, «водителя»!.. оставалось открытым.
— На облучке-то обидно, — поделился соображением я, посочувствовав неизвестному водиле, — особенно когда внутри тепло, а на улице от мороза птицы падают.