Кома. 2024
Шрифт:
Ожидание мое затягивалось. Я стояла на одном месте и не понимала почему меня не впускают в кабинет. Спустя минут пятнадцать дверь наконец отворилась. На пороге стоял тот же молодой человек, который сопровождал меня на пути сюда.
– Станьте к стене!
– скомандовал рядовой Завадский и вывел из кабинета высокого худого мужчину с абсолютно лысой головой. Мужчина был близорук, но свои очки он почему-то держал в длинных тонких пальцах. Именно эти мелко подрагивающие пальцы сразу бросились мне в глаза. Они предательски выдавали его истинное внутреннее состояние. Человек был необычайно бледен.
"Профессор" (а именно так окрестила я этого интеллигентного человека, ведь интеллект не спрячешь) мельком взглянул на меня и сочувственно улыбнулся, а проходя мимо попытался пожать мою руку.
– Прекратить! А вы можете войти, - гаркнул мой сопровождающий и ускорил шаг.
Я не стала смотреть вслед "профессору" и его конвоиру. Я буквально влилась в 510 кабинет. Мне хотелось стать водой, потоком, который просто вольется в кабинет и сразу же, не задерживаясь, выльется с другой стороны, а потом каскадом стремительно упадет вниз. И оказавшись внизу, сольется с быстрой полноводной рекой, которая унесет меня как можно дальше отсюда.
Сделав несколько шагов, я остановилась.
– Вы Евгения Ильинична Свенсон? Ваша девичья фамилия Максимова?
– Да.
– Проходите. Садитесь.
Я сделала еще несколько шагов в направлении говорившего и опять остановилась. Неужели это Славка? Славка Пряхин? Мой бывший одноклассник и воздыхатель? Недаром еще в универмаге что-то затрепетало внутри, когда я прочла знакомое имя на визитке.
Я заликовала и с улыбкой направилась к стулу, стоящему на против широкого и очень дорогого стола, за которым восседал полковник МСС Пряхин Вячеслав Геннадьевич.
12.
Когда я удобно и расслабленно устроилась на жестком стуле, то первым делом принялась рассматривать Славку. Так же хорош, как и прежде. Прямой нос, зеленовато-карие глаза, пухловатые губы и волевой подбородок. Посеребренные виски и уже наметившаяся лысина. Лицо гладко выбрито, но при моем появлении на нем не дрогнул ни один мускул.
– Гражданка Швейцарии и уроженка Элитарии. Я правильно излагаю?
Бархатный голос Пряхина остался прежним, только в нем появились властные, начальственные интонации.
– Да, - подтвердила я.
Я очень рада была видеть Славу и испытывала чувство неимоверного облегчения от того, что именно он сидит сейчас напротив меня. Теперь я была уверена, что мне ничто не угрожает. Я тут же вспомнила свой самый первый поцелуй с Пряхиным, такой невинный, неуклюжий. Такие вещи запоминаются на всю жизнь. Помнит ли об этом полковник?
А Пряхин в это время смотрел не на меня. Он пялился в экран своего компьютера, быстро перебирая пальцами по клавиатуре. Его лицо по-прежнему было непроницаемым. Ни радости от встречи, ни удивления, ни, на худой конец, приветственного жеста или улыбки я так и не дождалась.
Наконец полковник оторвал взгляд от экрана и посмотрел на меня.
– Я понимаю, что вы не знакомы с нашими внутренними порядками и законами.
– Я даже готов снисходительно отнестись к вашему двухчасовому опозданию, которое нарушило мой плотный рабочий график. Тем не менее, я уверен, - полковник сделал ударение на слове "уверен", - что впредь вы будете строго соблюдать правила поведения в нашем городе. Исходя из того, что вы, госпожа Свенсон, прибыли к нам из-за границы, на первый раз мы так же терпимо отнесемся к вашему промаху. Мы установим вам новый СЭФ. В течение суток вы постараетесь не потерять его. Ровно через двадцать четыре часа вы сможете его снять. Вам ясно?
– Да.
Пряхин нажал на кнопку вызова, располагающейся под поверхностью стола. Из смежной комнаты появился розовощекий полноватый коротышка в гражданском костюме.
– Капитан, просканируйте еще раз чип госпожи Свенсон и установите новый СЭФ, а также внесите свежие данные в биометрию нашей иностранной гостьи. Евгения Ильинична, передайте Виктору Анатольевичу свой паспорт, - распорядился Пряхин.
– Слушаюсь, - щелкнул каблуками капитан и выжидательно уставился на меня.
Я в который раз за сегодняшний день, подала офицеру паспорт и откинулась на спинку стула. Все происходящее мне очень не нравилось, но изменить я ничего не могла.
Тем временем, капитан скрылся за дверью служебного помещения, и мы с Пряхиным вновь остались одни.
Во время небольшой паузы до возвращения капитана, мы молча смотрели друг на друга. Я уже было хотела сказать, что я рада встрече с ним, как едва заметным движением пальца правой руки Славка дал мне понять, чтобы я молчала. Мне оставалось только кивнуть в ответ.
Когда капитан вернулся со сканером и новой пластинкой, предназначенной для считывания моих эмоций, я подверглась той же процедуре, что и на железнодорожном вокзале. По ее завершению, полковник безразлично сказал:
– Вы свободны, госпожа Свенсон.
Я поднялась с места и направилась к выходу. И когда я уже коснулась пальцами дверной ручки, то вновь услышала немного смягчившийся голос Пряхина:
– В следующее воскресенье... Подчеркиваю, не завтра, а через неделю, вам желательно постоянно находиться в доме Гольских. Можете уехать за город. Но в городе, и особенно в центре, появляться не следует.
– Хорошо, - сказала я и обернулась.
Лицо Славки по-прежнему ничего не выражало, кроме деловой сосредоточенности. А с огромного, во весь рост портрета, висевшего за его спиной, на меня строго смотрели пронзительные глаза Главы Государства.
Я шагнула в коридор. У двери меня поджидал тот же рядовой, что получасом ранее сопровождал меня в кабинет Пряхина. Ни слова не говоря, он развернулся, а я последовала за ним. Я чувствовала огромное удовлетворение. Судя по всему, я очень легко отделалась. Мне даже показалось, что воздух в коридоре стал чище. А еще я поймала себя на мысли, что все мое пребывание в городе детства напоминает мне американские горки: то я взлетаю на вершину неизвестности и страха, то стремительно опускаюсь вниз к вожделенному покою и душевному равновесию.