Команда
Шрифт:
Эльфийка вплыла в комнату, держа накрытый большой салфеткой подносик на вытянутых руках.
— Пакость для госпожи! — торжественно объявила она, опуская подносик на стол, сдернула салфетку и резво отпрыгнула к двери, зажав кулачком картофелеобразный нос. Нарцисса невольно последовала ее примеру.
— Святая Дева, что это?
— Пакость. Ты же слышала. — Белла обеими руками прижимала к лицу платок. — Хорошо вам, вон как скачете… — Она неуверенно оглядела стакан. — Руди глотал ее каждый день — ничего, не отравился. Кайса, а водички?
— На бутыли бирка — принимать ежедневно после еды, разбавив водой один-черточка-двенадцать, не запивать, — железным голосом прогундосила
— Ты же не умеешь читать.
— Кайса не умеет писать, — уточнила нахальная эльфийка, — читает Кайса хорошо. Может, госпожа желает кушать пакость из поильника?
— О, Мерлин. Цисси, я собралась выпрашивать ее у Августуса под угрозой Авады? Да он мне еще и приплатит на радостях! — Белла смотрела на вонючее лекарство с самым натуральным отчаянием. — Кажется, Руди страдал врожденной аносмией(5)… Кайса!
— Что желает госпожа?
— Иди сюда, — злорадно приказала Белла. — Придержи стакан, пока я буду это пить. А то еще расплескаю — вовеки не выветрим.
Эльфийка печально опустила уши и потрусила к хозяйке. Та решительно отбросила платок, зажала нос двумя пальцами, подхватила стакан и… Нарцисса отвернулась, сдерживая рвотный позыв. Воистину, лучше смерть, чем Азкабан.
— Надо же, на вкус вполне приемлемо, — хрипло сообщила Белла.
— Для тех, кто привык питаться жидкой овсянкой, — огрызнулась в ответ Нарцисса, продолжая дышать сквозь рукав и разглядывая золотую вязь линий на фамильном гобелене. Здесь Андромеда была цела, вместе с мужем и дочерью Нимфадорой… впрямь дурацкое имечко. — Вы закончили? Мне что-то нехорошо.
— Так не стой, сядь! Кайса, окно! И убери это отсюда немедленно!
Стукнула оконная рама, затем хлопок аппарации возвестил об отбытии Кайсы вместе с остатками «пакости». Нарцисса нетвердым шагом вернулась на кровать. Белла суетливо подвинула ей под спину сразу три больших подушки.
— Приляг. Отправить Кайсу в мэнор за помощью?
— Не надо, это обычный токсикоз. Сейчас пройдет.
— Модредова вонь! Наверняка ведь есть заклинание, чтоб ее убрать. Ну почему я его не знаю?
— Успокойся, само выветрится. Думай, что хочешь, но я сегодня же отправлю Теду Тонксу сову с просьбой о консультации.
— О, он, разумеется, будет счастлив помочь.
— Мне помог.
— Ты же не калечила его единственную дочку.
— Есть клятва Гиппократа…
— Есть еще понятие совести — не поверишь, но она имеется даже у меня. Лучше скажи, как Рабастан подпустил к тебе целителя-магла?
— У него спроси. — Нарцисса улеглась на подушки, с удовольствием подставляя лицо под струи прохладного ветерка. Святая Дева, я б на месте Беллы постоянно держала окно открытым: птички щебечут, ветки качаются, небо синее — люблю деревню. — Медди хватило ума выставить условие: все, кто с Меткой, на входе сдают палочки. Наши согласились без разговоров, Антонин даже запасную отдал, а Августус — кинжал и амулеты. Кажется, им было все равно. Когда Тед выскочил из своих стратегических кустов и принялся надо мной колдовать, они хоть бы дернулись, лорды в бегах, истребители маглов, борцы за идею. Стоят истуканами, глазами хлопают. Августус к Андромеде с поклоном: «Нужна ли наша помощь, миссис Тонкс?» Она в ответ с реверансом: «Ну что вы, мой муж — великолепный специалист». Фестиваль вежливости, парад абсурда. И под каким Конфундусом я вообразила, будто похоронить Руди в Сквинтэмхэме — отличная идея? А Теда с Медди кто клюнул согласиться? Ты права, все Блэки — ненормальные.
— Магл Тонкс — не Блэк.
— Сумасшествие заразно, иначе почему меня тянет погонять с Люциусом в салочки?
Нарцисса чуть сдвинулась вбок, ловя щекой
— Дальше еще веселее. Тед сообщил радостную новость, все принялись неловко топтаться и лезть ко мне с поздравлениями. Святой отец благословил. Медди предложила выпить чаю на террасе, Августус от растерянности согласился. Антонин завел было песню о приличиях и неудобствах, но Тед сказал, что в течение часа аппарация мне все равно противопоказана, и все покорно потащились на террасу. Самое безумное чаепитие в моей жизни. Мы с Медди, конечно, сразу заговорили о детях, потом юность вспомнили, папу, дядю Альфарда, тебя… Знаешь, она, оказывается, пыталась получить разрешение на посещение Азкабана.
— Смело. Хорошо, не дали — я тогда была совсем дурная. Мужчины тоже ностальгировали?
— Сначала молча давились плюшками, но потом выяснилось, что Тонкс великолепно разбирается в фарфоре, и они с Антонином заговорили на каком-то полукитайском. Через десять минут Августус не выдержал, обозвал обоих самодовольными дилетантами, и китайского стало в два раза больше.
— А Рабастан?
— Крошил хлеб, шептался со святым отцом. Потом они ушли в парк на скамейку и долго там сидели в темноте — по-моему, это была исповедь.
— И-и-исповедь… — протянула Белла. — Мне ведь тоже не помешало бы, а, Цисси? Как думаешь, священники исповедуют маньяков?
— Всех исповедуют… — Нарцисса осторожно поднялась, подтянула поближе сумочку. — Белла, ты сегодня… очень странная.
— Знаю. День дурацкий. Вроде начался как обычно — проснулась в шесть, до семи рыдала, позавтракала, наорала на Кайсу, еще порыдала, потом попробовала встать и… вот.
Она потянулась в угол кровати, вытащила из-под подушек скрученное узлом большое полотенце и осторожно развернула его на краю постели. Внутри оказалась куча спутанных веревочек, смятых накрахмаленных тряпочек и деревянных обломков, по форме которых Нарцисса с трудом опознала разбитую в щепу модель парусника.
— Я на него упала, — убитым голосом призналась Белла. — Хотела Репаро, но оно мне, сама знаешь, плохо дается, только хуже вышло. Может, у тебя получится?
Нарцисса медленно покачала головой.
— Тут никакое Репаро не поможет… Откуда он?
— Руди сделал. — Белла снова принялась хлюпать носом и тереть платком распухшие веки. — Он бредил морем. Без конца торчал в Уэймуте, облизывал свои фрегаты, ему отец в детстве подарил. Зимой собирал модели, Виверн-Касл ими по самый чердак набит, а здесь всего одну успел, вот эту. — Белла осторожно разгребла пальцем дощечки, вытащила два куска от борта с изящными медными буковками на темно-коричневой лакировке, сложила вместе на ладони. — «Санта Белла». Представляешь, я только сегодня заметила… когда сломала…
Святая Дева, она опять плачет. Ну что прикажешь делать?
— Драко тоже любит море. Выпросил у Люциуса на шестнадцатилетие яхту, с тех пор я перестала видеть разницу между учебным временем и каникулами. Дома появляется раз в неделю на полчаса.
Белла усмехнулась.
— Кровь.
— Руди — сын Летиции Малфой, — напомнила Нарцисса. — Его дед свернул шею, упав с мачты. Тоже кровь.
— Эта вертихвостка еще жива?
— Я написала ей в Быдгощ(6), но вряд ли она помнит, что у нее есть сыновья. — Нарцисса натянула на пальцах смятый парус и вдруг представила, как Родольфус сидит посреди ковра в Голубой гостиной и ввинчивает в палубу «Санта Беллы» длинную мачту, а маленький Драко, ерзая от восторга, осторожно держит на ладошках туго накрахмаленную ткань. Жаль… — Если хочешь, я отнесу это Драко, он наверняка разберется.