Команданте Мамба

Птица Алексей

Дабы они не тянули свои корявые, чёрные лапы к оружию, обзавёлся длинной палкой, которую назвал «дежурным воспитателем». Палка была сделана из тростника-папируса. Я же не взводный, вот тот был зверь! Я — всего лишь добрый, чёрно-белый змей, Мамба.

Палочка была не простая, а с подвохом. Если просто ей бить, то ничего, кроме морального унижения, не получишь. Но я-то знал, с кем имею дело. Да, и имидж надо поддерживать, а то лишат меня звания команданте, и вождя чернокожих, а мне отомстить ещё надо.

Подвох палки был в том, что её конец был заострён, и смазан ядом. Палочек у меня было много,

и на каждой свой яд. На каждого умельца, по своему коленцу. Кому-то нравилось быть парализованным, кому-то — кататься в пыли от дикой боли, а кому-то хватало и просто ожидания наказания.

Как в той пословице: «Ожидание смерти — хуже самой смерти». В общем, процесс пошёл! И его не остановить.

Винтовок было десять, а патронов — пару тысяч. К концу кастинга, несмотря на самоличную чистку, пришлось три винтовки убрать на запчасти, иначе нас ждал бы сюрприз в виде разорванного ствола, или чего-нибудь похуже. Но, теперь я мог приступить ко второй части подготовки своей армии, и более плотно заняться боевой подготовкой.

Пару десятков, из самых «одарённых», новобранцев пришлось отправить на поля в качестве работников, всё равно от них никакого толка не было, а так, хоть кукурузу будут собирать, да сорго носить, пока другие воюют.

Всего, после похода, у меня осталось двести пятьдесят пять воинов. Все они были закалены суровыми переходами через джунгли и саванну, чередой битв и сражений. А, кроме того, они были свирепыми, но чужды ненужной жестокости, которая свойственна многим африканским народам.

Жестокость в своих воинах я не поощрял, но и не пресекал, когда она была необходима. Это подтверждали два молчаливых свидетеля, голова сотника Наобума, и голова верховного вождя Уука, которые торчали перед моей новой хижиной, просторной, но пустой.

По африканскому дикарскому обычаю, головызакоптили на медленном огне, и высушили на солнце. Раньше, при их виде, я бы, как минимум, опорожнил свой желудок в рвотных судорогах. А сейчас, они мне не мешали, даже наводили на философские размышления.

Вот был человек, хотел мне зла, из-за другого козла. А теперь — висит спокойно на шесте, да ещё и предупреждает моих врагов, что не надо со мною связываться, а то плохо будет.

Кроме шестов, у одного из воинов почётного караула, что стоял у входа в хижину, было моё боевое копьё, с бунчуком, увешенным шкурками лично добытых змей, и пропитанным вражеской кровью.

Это копьё, воин из охраны постоянно таскал вслед за мной, куда бы я ни следовал, как подтверждение моего статуса, и недвусмысленного посыла, как врагам, так и друзьям.

Приведённых с собою, молодых мужчин было около двух тысяч, из них мне удалось отобрать порядка тысячи восемьсот, плюс старая гвардия, из двухсот пятидесяти воинов. В общем, на первый взгляд, получилось неплохо, но это, к сожалению, только на первый взгляд.

Мне надо было больше, намного больше людей, да ещё как-то прокормить всю эту ораву.

Чёрную сотню, мастерски владеющих холодным оружием, я сделал смешанной, разбавив выжившими людьми из сотни «хамелеонов» и «гепардов», и поставил их в управление, от командира пятёрки, до начальника всей сотни. Сотня получила название «чёрные аспиды». Командовать ею я назначил молодого и смелого негра, по имени Момо, который доказал

своё умение воевать, выжив во всех битвах и сражениях.

Первая чёрная сотня получила старое название «хамелеоны». Их я вооружил немецкими винтовками Маузер, ну, и двадцать пять человек вооружил французскими винтовками. Командовал сотней Ярый, уже не раз, доказавший свою преданность, и проявивший природную сообразительность и ум. В неё вошли, в основном, мои старые воины, и частично новобранцы, показавшие хорошую обучаемость, и способности к ведению боя огнестрельным оружием.

Эти две сотни, создаваемые, как диверсионные, должны были стать основной силой устрашения, и быстрого и умелого решения возникающих проблем. Этакий доморощенный, чёрный спецназ.

Я, конечно, не профильный специалист, но в наш век Интернета и ютюба, можно поднабраться огромной массы информации, которая и не нужна, но, в нужное время, и в нужном месте, она способна всплыть в голове, словно подводная лодка перед атакой, в надводном положении.

Оставшиеся винтовки активно насиловала основная масса молодых воинов, кто хоть чуть проявил способности к этому оружию, и не боялся его. Остальных я гонял на полигоне, и тренировал воевать холодным оружием. Они должны были стать регулярной армией. Все мои бывалые воины, не попавшие в чёрные сотни, стали командирами боевых пятёрок, десятков, а также, полусотен и сотен.

Все они стали наставниками необученной молодёжи, и всех тех негров, что пригнал с собой Бедлам. Были среди них и бывшие воины верховного вождя, сейчас стоявшие, в общем строю, имеющие такие же права, как и остальные.

Я один не мог контролировать весь процесс обучения, и отдал его на откуп вновь назначенным сотникам, которым методика была известна на собственной шкуре. А, как известно, ничто так не радует, как несчастье товарища, особенно тогда, когда ты и сам через это прошёл.

Штандарты старых сотен сохранились, кроме крокодилов, уничтоженных из-за подлого предательства. Поэтому, снова возродились «гепарды», «носороги», «бабуины». Были ещё добавлены «павианы» и «гиббоны». Ну, что поделать, такая специфика, а названия говорили сами за себя. Но, и этих названий не хватило.

Градаций по вооружению тоже было мало, и я, не ломая сильно голову, придумал ещё «чёрных носорогов» и «белых носорогов», в дополнение к обычным. И сделал по двести человек, и тех, и тех, и тех, формально называвшихся сотней. А остальных стал оцифровывать — 1-я сотня гепардов, 2-я сотня гепардов, 3-я сотня гепардов. «Бабуинов» опять оказалось больше всего, пять сотен. Эти сумасшедшие, воспользовавшись преференциями старых «бабуинов», сделали себе новые штандарты, из шкурок несчастных животных, изгаляясь над ними, как только можно.

Первая сотня несла старый штандарт. Вторая, где-то встретив старого и совсем седого бабуина, ничуть не обращая внимания на почтенный возраст, содрала с него шкуру, и повесила её, в качестве своего штандарта.

Третья, увидев, какой беспредел творится, решила выделиться, и повесила, в качестве штандарта, шкуру самки, потом, опомнилась, но, было уже поздно, и, теперь, кроме как, «самки гиббона», их и не называли. Почему гиббона, а не бабуина, я не знаю. Наверное, игра на контрастах, в местном понимании этого слова.