Команданте Мамба
Шрифт:
Здесь он знал многих. Кивнул, проходя мимо распахнутого кабинета торговой компании «Фритч и сыновья». Тихо проследовал мимо кабинета своего формального начальника, полковника германской армии Ганса фон Кляра, являющегося командующим охранных (колониальных) войск в Камеруне. По причине своей малочисленности, составляющих, едва ли батальон.
И, наконец, поднялся по лестнице на третий этаж, где остановился у стола адъютанта губернатора Камеруна, Йеско фон Пунткаммера. Адъютант, уже пожилой капитан, сосланный сюда за какие-то грехи, поднял
— Как съездили, фон Штуббе?
— Спасибо, безрезультатно.
— То есть, выкормыши Леопольда 2, либо французики, опять оказались быстрее, либо наглее?
— Ни то, и ни другое. Власть меняется не только у нас, но и у негров. И там, и тут, вместе с кровью прежних хозяев.
— И что, новый хозяин, тьфу, вождь, вам отказал?
— Вы не поверите, всё оказалось гораздо хуже, гораздо хуже, — и Феликс вовремя закрыл рот. Всё что он хотел сказать, он сказал, остальное было уже лишним, шло во вред ему, и не было предназначено для ушей старого гауптмана.
Ещё не известно, кто на кого здесь работает. Каждому надо сколотить небольшое состояние, чтобы уехать отсюда в Европу, ну, или на худой конец, в Америку.
Хотелось в Ригу. Погулять на взморье, покидать круглые камешки в морскую воду, поискать янтарь, вместе с наивной красоткой, а потом… прижать её, мягкую и упругую, к стволу старой сосны. И впиться губами в её мягкие податливые губы, вдыхая аромат разогретой солнцем хвои, и её длинных светлых волос.
Встряхнувшись, он посмотрел в жёлтые, как у тигра, или старого прожженного кота, глаза гауптмана, и подумал: «А ведь и у него, наверняка, похожие мысли и желания».
«Седина в бороду, бес в ребро».
— Губернатор у себя?
— У себя. Сидит, бумаги пишет, и рассылает. В основном, прямо в лицо, но, иногда, и по почте… С утра пришёл не в духе. Ну, ты-то сейчас ему настроение поднимешь. Да?! Ха, ха, ха.
Старый чудак был прав. Настроение у фон Путткамера, и так невесёлое, ещё более ухудшится от тех вестей, что принёс с собою Феликс. Но, делать было нечего, и он, осторожно постучавшись в дверь, услышал недовольный окрик:
— Кого там ещё с утра черти драли, а потом притащили ко мне.
Решив, что это разрешение войти, он приоткрыл дверь и быстро втиснулся в щель, между ней и косяком, чтобы предстать перед злыми глазами своего главного начальника.
Сделав небольшой шаг, а, потом, ещё один, но уже строевой, он шагнул в кабинет, где и застыл, преданно глядя на губернатора, из-под козырька своей форменной фуражки.
— Феликс фон Штуббе, собственной персоной. Какая знаменательная встреча. Наверно, я сейчас узнаю, что наши территории возросли в разы, увеличившись, по крайней мере, на территорию Бельгии. Да?
Что на это было сказать, то, что миссия провалена? Как-то банально. Расписаться в собственной беспомощности? Отвратно, и грозит большими проблемами. А вот…
— Так точно, герр губернатор. Но, не совсем.
— Что значит, не совсем?
— Мы
— Так вот как? Однако! И что же вы сделали?
— Пока только не дал захватить территорию бельгийцам.
— И каким образом?
— Уговорил вождя чернокожих не заключать с ними договор.
— Ха, а потом бельгийцы уговорили этого же вождя, не заключать договор с нами. Не так ли, гауптман.
Феликс посчитал нецелесообразным спорить со старшим начальником, который и так всё за него додумал, и даже лучше, чем он сам. Оставалось развить и подстегнуть события, чтобы вылезти сухим из воды. Ну, илихотя бы слегка влажным.
— Кроме этого, я заключил с негритянским вождём военный договор на то, чтобы он оказал сопротивление французам, если они на него нападут. И продал ему с этой целью винтовки с патронами к ним.
— Ну, дорогой Феликс, это вопрос спорный. Но всё, что ни делается, то к лучшему. Так, вы говорите, что утёрли нос бельгийцам, этим наглым картавым выскочкам, во главе со своим носатым скупердяем— королём.
— Ха, ха, ха. Это единственная приятная для меня новость, за последнее время.
— А что с нашими финансовыми делами? Надеюсь, винтовки вы не отдали просто так, а выгодно продали. Хотя, чтобы утереть нос французам и бельгийцам, я готов и на это.
Феликс молча достал скромную кожаную папку, и вынул оттуда долговой вексель на предъявителя, одного из швейцарских банков, зарегистрированного в Льеже. В нём была прописана круглая сумма, вырученная от продажи товара в Браззавиле. Этот вексель был получен от французских посредников, между ним и покупателями. И это в Африке. Сколько это всё стоило в Европе, Феликсу даже страшно было подумать.
Но не стоит совать голову в пасть тигру, если даже он сыт, и жмурится от удовольствия. Лежащее рядом с ним мясо, поначалу вроде и неинтересное ему, тут же окажется ему нужным, когда вы захотите прокрасться к мясу, и попытаться отрезать от него маааленький кусочек, а он раз лапой, и хорошо, если вы просто получите урок на всю жизнь.
— Ну что ж, я вижу, вы славно потрудились, и даже остаток товара сдали на наши склады, здесь в Дуале. Похвально. Вы — настоящий немец, и фатерлянд вас не заб… Он осекся, вспомнив, что фатерляндом для Феликса была Россия, — «ну да, но и не вспомнит», — проговорил он про себя вторую часть пословицы.
Воспользовавшись паузой, Феликс решил продолжить разговор.
— Господин губернатор, вождь дикарей хочет заключить с нами договор о поставках оружия, взамен слоновой кости, и прочих ценных товаров, обещая защищать как свою, так и любую другую территорию, на которую мы ему укажем.
— Да, да, похвально, похвально. Что? Что вы сейчас сказали фон Штуббе, — очнулся от приятных дум губернатор
Феликс повторил. Йеско фон Путткамер откинулся назад, развалившись в своём кресле, и задумчиво посмотрел на Штуббе.