Командарм Дыбенко(Повести)
Шрифт:
— Здорово, Павел! — прильнув к дверному окошечку, крикнул Василий Марусев. — Ребята с «Республики» и «Петропавловска» прислали тебе харчи и кучу резолюций с кораблей. Революционная Балтика требует немедленно освободить тебя из тюрьмы!
— Как же вас, братишки, пропустили в эту чертову крепость?
Вася показал мандат ВЦИК, сказал, что он теперь вроде начальство, представитель Центрофлота.
Центральный исполнительный комитет военного флота при ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов — Центрофлот — высшая инстанция для центральных комитетов флотов и флотилий — был создан на I Всероссийском
— В нашем Центрофлоте, — говорил Василий, — засилье меньшевиков да эсеров, они поддерживают Временное правительство. Мы, большевики — Иван Сладков, Николай Пожаров, Николай Маркин, Владимир Полухин и другие, — ведем борьбу с соглашателями.
Узнал Дыбенко о гельсингфорсских делах. Керенскому пришелся не по праву и второй состав Центробалта — большевиков «просочилось» много. Назначил третьи выборы.
— Теперь Керенский, Вердеревский и Развозов довольны. Только у матросов новый состав ЦКБФ авторитетом не пользуется, с ним они не считаются, — говорил Марусев. — Наш устав отменили, одним словом, от прежнего Центробалта только название да флаг остались. Ничего, Павел, скоро все образуется…
Сообщил Василий и о том, что товарищи надежно укрыли Владимира Ильича Ленина от ищеек Временного правительства.
И еще радостная весть: Коллонтай освободили из Выборгской женской тюрьмы по болезни и под залог. Говорят, деньги внесли писатель Горький и инженер-большевик Красин…
Настроение поднялось: «Действуют друзья».
Вскоре после Марусева побывал у Дыбенко Николай Маркин. И у него мандат ВЦИК.
— Недолго осталось тебе здесь маяться, — произнес он. — Большевистская фракция Центрофлота и депутатское собрание объединения кораблей и частей Гельсингфорсской базы требуют твоего освобождения. Вот послушай: «Он действительно был во время революции председателем ЦКБФ вплоть до его ареста в Петрограде… Выражаем ему сочувствие как невинно пострадавшему за общее дело революции. Мы уверяем граждан России, что тов. Дыбенко страдает за наше дело русской демократии, и считаем своим прямым долгом заявить, что мы всей душой поддержим его как материально, а также политически…» Здорово!
Рассказал Николай Маркин о контрреволюционном корниловском мятеже.
— Генерал Корнилов решил установить в стране военную диктатуру, — говорил Маркин. — Не вышло!
— Вот как?! — воскликнул Дыбенко.
— Революционные части Петроградского гарнизона, моряки Балтфлота и красногвардейцы дали по зубам мятежникам.
Поведал Николай и о том, что экипажи «Республики» и «Петропавловска» не сошли с революционного пути, твердо стоят на большевистских позициях и кронштадтцы.
— Ты, Павел, очень нужен в Главной базе…
4 сентября Дыбенко освободили под залог, он дал расписку о невыезде из Петрограда. Черные железные ворота распахнулись. Его встречала почти в полном составе большевистская фракция Центрофлота.
— Что намерен делать, Павел? — спросил Сладков..
— Возвращаюсь в Гельсингфорс, будем поворачивать Центробалт на большевистский фарватер.
Товарищи рассказали о состоявшемся VI съезде партии, взявшем курс на вооруженное восстание, о выступлении делегата от Кронштадта Ивана Флеровского, заверившего съезд, что балтийцы не свернут с революционного
Дыбенко поселился у матросов в казармах Петропавловской крепости. Друзья по очереди дежурили у Английской набережной, ждали появления «оказии» из Главной базы. Повезло Марусеву, вернулся с радостной вестью: из Гельсингфорса прибыл «Громящий» под флагом самого командующего Развозова.
— Члены судового комитета обещали «доставить товарища Дыбенко с ветерком», — сказал Вася.
Марусев и Маркин проводили Дыбенко и «из рук в руки» передали двум матросам с «Громящего».
5 сентября 1917 года Дыбенко возвращался в Главную базу.
В кубрике среди друзей быстро пролетело время. Уже когда корабль приближался к Гельсингфорсу, Дыбенко решил представиться начальству. Поднялся наверх. На палубе обдало морской прохладой и окропило соленой пылью. Штормило, волны хлестали о борта. Легкий на ходу «Громящий», врезаясь острым форштевнем в белесые волны Балтики, шел на большой скорости.
На мостике Дыбенко заметил Развозова. Ему за пятьдесят, среднего роста, довольно упитанный. Услышав шаги, оглянулся и, увидев Дыбенко, тут же перевел взгляд на командира: «Почему этот бородач на корабле?» Молодой черноглазый лейтенант недоуменно пожал плечами. «Для начала неплохо», — подумал Дыбенко.
— Явился, чтобы представиться гражданину командующему и заявить о присутствии на «Громящем» политически поднадзорного, — улыбаясь, произнес Дыбенко.
— Мне известно от морского министра Вердеревского, что бывший председатель Центробалта унтер-офицер Павел Дыбенко освобожден из «Крестов», — процедил командующий. — Однако вам запрещено возвращаться в Главную базу…
— Совершенно верно. Я дал расписку. Да вот беда, в тюрьме флотская форма сильно поизносилась, вещи же мои остались на «Полярной звезде». Не могу же я в таком затрапезном виде ходить по столице, позорить революционный Балтийский флот. Как только приведу себя в надлежащий вид, мигом вернусь в Петроград под бдительное око гражданина Керенского. — Про себя же подумал: «Черта с два я покину Главную базу!»
Дыбенко спросил Развозова:
— Правда ли, будто теперь гражданин командующий и Центробалт живут в ладах, редко спорят.
— Мы делаем одно революционное дело, делить нам вроде нечего, — ответил Развозов и отошел в дальний правый угол мостика, дав понять, что разговор закончен.
«Мы делаем одно дело, да еще и революционное?! — Дыбенко покачал головой. — Значит, глубоко увяз Центробалт в соглашательском болоте. Ничего, скоро кончится эта спокойная жизнь!» Павел взял у штурмана бинокль, приставил к глазам: Гельсингфорс как на ладони…
«Громящий» входил в гавань. Все корабли на своих местах. Вот «Республика», «Петропавловск», «Слава»… Чуть в стороне, у стенки, «Полярная звезда», «Виола», будто ракушка, прилипла к берегу. «Лучше бы Центробалт потерял роскошную царскую яхту, но сохранил революционные позиции», — нерадостно подумал Дыбенко.
Закончилась швартовка. Сошли на берег командующий и командир. «Сейчас полетит депеша в Петроград: „Дыбенко вернулся в Гельсингфорс“. Вот уж взбесится Керенский!» Павел пожал руку рулевому, сигнальщикам, поприветствовал штурмана — молоденького мичмана, спустился по зыбкому трапу и пошагал к «Полярной звезде».