Командарм Дыбенко(Повести)
Шрифт:
Командир и начштаба склонились над картой.
— Сил наших хватит, а воевать учимся, — рассуждал Дыбенко. — Нам помогут партизаны и местные жители. — Предложил план наступления: захватить станцию Илларионово и ночью на плотах переправить 6-й полк через Днепр севернее Екатеринослава, овладеть пригородом Нижнеднепровском и перебросить два батальона через реку. — А под утро 24 января обрушимся на врага, ошеломим его.
Петриковскому понравился дерзкий план, обсудили его с командирами подразделений, те с бойцами. Дыбенко провел короткое совещание коммунистов.
Условия для переправы через Днепр тяжелые, на реке сплошная шуга. Дыбенко стоял на берегу, прислушивался к шороху мелко перетертого крошева.
Особый отряд выбил врага из Илларионова и, не дав ему опомниться, 24 января ворвался в Нижнеднепровск. На следующий день были на ближайших подступах Екатеринослава. Вечером 26 января вступили в бой. 6-й полк и два батальона 15-го полка успешно форсировали Днепр, обошли город с тыла. Одновременно Дыбенко повел остальные силы Особого отряда на штурм, с ходу захватили железнодорожный мост. Петлюровцы, не сопротивляясь, отступили, бросив составы с продовольствием, шесть аэропланов, два бронепоезда, четыре бронемашины и другое военное имущество… Дыбенко послал донесение Антонову-Овсеенко: «В 16 часов 26 января занят г. Екатеринослав… Противник в панике бежал, оставив ценное военное имущество и снаряжение, как-то: пушки, пулеметы, бомбометы, снаряды, патроны, аэропланы и прочее. Разбитый противник преследуется вверенными мне войсками в двух направлениях».
27 января Екатеринослав полностью освободили. Власть в городе перешла в руки трудящихся. Депутаты городского Совета собрались на пленарное заседание в Зимнем театре. Были здесь командиры и бойцы партизанских отрядов, они геройски сражались вместе с Особым отрядом. Дыбенко выступил с приветствием, призвал депутатов к активной работе по укреплению Советской власти в городе, просил сформировать кавалерийский полк и влить его в Особый отряд. Полк такой был создан.
Прямо с заседания командир, начальник штаба Особого отряда выехали в Харьков, куда их вызвал Антонов-Овсеенко. Дыбенко приятно удивился, увидев Коллонтай в кабинете командующего, однако настроение его испортилось, когда узнал, что служить ему придется в одной части с женой. «Этого только не хватало», — подумал Павел.
Из разговора с Антоновым-Овсеенко стало ясно: необходимо как можно быстрее из повстанческих и партизанских отрядов Северной Таврии создать Первую Заднепровскую советскую дивизию, обучить ее и начать боевые действия. Командовать новым соединением назначен Дыбенко, начальником штаба — Петриковский, а начальником политотдела — Коллонтай.
Командующий сообщил, что дивизии придаются два хорошо вооруженных отряда под командованием Махно и Григорьева, рекомендовал встретиться с командирами, договориться о совместных действиях; строго предупредил: не разрешать им действовать самостоятельно, не позволять атаманствовать.
Штабной поезд покинул Харьков. Утром 31 января состоялись похороны погибших при освобождении Екатеринослава. На улицы вышли и стар и млад. Дыбенко от имени бойцов поклялся продолжить дело, начатое погибшими, никаким буржуазным и черносотенным силам не удастся вырвать из рук красное пролетарское знамя.
— Мы сметем все препятствия с пути, и мы победим, потому что весь пролетарский мир с нами, — закончил он речь.
…А через некоторое время в штабном вагоне уже собирались вызванные специальной телеграммой командиры партизанских и повстанческих отрядов всей Северной Таврии.
Командиры отрядов рассказывали обо всем, что волновало, радовало и беспокоило их в последнее время. Когда все желающие выступили, Дыбенко познакомил участников совещания с положением на фронте.
— Отступив, белогвардейцы закрепились на линии Большой Токмак, станция Пришиб, село Федоровна. — Указка начдива легко скользнула вдоль большой карты, подвешенной к перегородке салон-вагона. — Есть
— Командиром первой бригады назначается бывший феодосийский рабочий Котов, — представил начдив остроскулого, среднего роста человека. — Командиром второй бригады — Махно…
Партизанские уполномоченные зароптали. Им было хорошо известно враждебное отношение махновцев к Советской власти. Не один раз налетчики под черным флагом топтали ногами мертвые тела ревкомовцев. И вот как снег на голову — Махно командир красной бригады!
— Товарищи, — обратился Дыбенко к взволнованно переговаривающимся красноармейцам, — назначение Махно принято решением командования дивизии. Думаю, что после сегодняшнего совещания бойцы Махно правильно сориентируются и найдут себе место в рядах борцов за Советскую власть… Времени до начала боевых действий нашей дивизии осталось мало. Начало наступления — март. В апреле дивизия должна быть в Крыму. Партия призывает нас к защите первого в мире рабоче-крестьянского государства! — закончил Дыбенко.
На местах закипела работа. Перспектива недалекого боя уже в составе Красной Армии воодушевила и командиров, и рядовых бойцов партизанских отрядов. И назывались они теперь красноармейцами, а группы и отряды получили наименование взводов, рот, батальонов, полков.
Работники штаба дивизии и политотдела все время находились среди бойцов, помогали молодым командирам налаживать боевую и политическую учебу.
В полки и батальоны назначили политических комиссаров. Коллонтай проводила с ними занятия, учила вести политико-воспитательную работу в массах. Командиры и бойцы шли к комиссару за советом, помощью, охотно посещали лекции и беседы. Работала Александра Михайловна много и увлеченно.
Скоро появилась в подразделениях и печатная газета «Боец за свободу».
Только в отрядах Григорьева и Махно пока мало что изменилось. И Дыбенко собирался к ним, но Григорьев сам прислал представителей так называемого «народно-революционного правительства Таврии». Пожаловали три «министра» и с ними штабс-капитан, личный полномочный Григорьева. Он сразу предъявил свои условия: Таврия остается «самостийной республикой» со столицей в Николаеве, войска будут действовать совместно с Красной Армией против белых, но подчиняться таврическому правительству. То же самое повторили и «министры». И никаких компромиссов. Дыбенко, Петриковский и Коллонтай переглянулись.
— Теперь послушайте наши условия, — сказал Дыбенко. — «Народно-революционное правительство Таврии» беспрекословно подчиняется Советской власти; отряды Григорьева преобразовываются в бригаду; во все полки и батальоны направляются комиссары и специалисты дивизии. А если эти наши условия не будут приняты, представителей арестуем, а в отряды пошлем матросский бронепоезд в составе 150 бойцов с пушками и пулеметами.
Подействовало! Все условия были приняты.
2 февраля Дыбенко и Петриковский доложили Реввоенсовету Украинского фронта: «…соглашение между нами и атаманом Григорьевым состоялось сегодня в 15 часов дня. Атаман Григорьев принял наши условия, признал высшую власть Временного рабоче-крестьянского правительства и высшего командования в лице Реввоенсовета… Он согласился на переформирование своих отрядов в регулярные части советской армии. Его делегация находится еще у нас, ожидая распоряжений от вас…»