Командир Марсо

Лаффит Жан

Роз, в свою очередь, рассказывает Соланж о себе. Ее отец тоже в Германии. Теперь у нее не осталось больше родственников; одна только мать Бернара по-прежнему ей пишет, считая ее своей дочерью…

Затем разговор снова переходит на Жерара, общих друзей, маки…

— Кстати, — говорит Роз, — ты знаешь, кто командует здесь всеми нашими отрядами маки?

— Нет.

— Наш бывший руководитель в Бордо — Марсо.

— Я его плохо знаю; но мне о нем много рассказывали.

— Он очень хороший… Скажи, Соланж,

ты кого-нибудь любишь?

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто так, пришло в голову… В конце концов ты в таком возрасте…

Молодая девушка слегка краснеет.

— Нет, я еще не встретила человека, который бы мне по-настоящему понравился. Да и некогда думать об этом.

— Действительно, я спрашиваю глупости, — говорит Роз. — Ты права, сейчас совсем не до этого.

Роз вытаскивает из сумочки маленькую пудреницу, несколько секунд смотрится в зеркальце, покусывая губы, затем чуть припудривает лицо.

— Брось, — говорит Соланж, — ты и так очень хороша… Послушай, не пора ли нам идти? Ты сама меня проводишь?

— Да, ты будешь работать со мной.

— Замечательно! Нас станут принимать за сестер. Я увижу партизан?

— Задавать такие вопросы не полагается.

— Далеко нам ехать?

— Восемнадцать километров.

— Я повидаю своего маленького братишку?

— Хорош маленький братишка! Да он ростом выше тебя на целую голову.

— Зато на год моложе.

— Возможно, ты его и увидишь…

* * *

Под палящими лучами солнца они вдвоем едут по дороге, ведущей в Палиссак. Соланж впервые в этих местах и всем живо интересуется.

— Что это за растения с такими огромными листьями?

— Табак.

— Ой, смотри, какие там большие утки возле фермы!

— Это не утки, а гуси.

В Палиссаке они делают остановку, чтобы передохнуть, и заходят к Тайферу выпить лимонада.

— Как все здесь тихо и спокойно, в этом маленьком городке! — удивляется Соланж. — Кажется, будто приехала сюда на каникулы.

— Видно, что вы не из здешних мест, милая дамочка, — говорит Тайфер. — Если бы вы попали сюда всего несколько дней назад, когда тут были немцы, — вот тогда, доложу вам, было шумно.

— А немцев было много?

— Несколько сот. Машина за машиной… Конца не видно.

— И немало бед натворили?

— Сожгли несколько домов… арестовали бог знает сколько человек… Если бы не было здесь нас с мэром, они бы всех поубивали. Поверьте мне, мадемуазель, бывают дни, когда в наших местах становится очень жарко. Но мы все-таки остаемся здесь, на своем посту.

— Славный человек трактирщик, — высказывает свое мнение Соланж, как только они снова двигаются в путь.

— Он немного преувеличивает, — говорит Роз. — Здесь это принято. Однако верно то, что в этом районе не так спокойно, как кажется на первый взгляд. Мы находимся

в самом центре движения Сопротивления.

— С трудом можно этому поверить. На полях убирают урожай; на дорогах почти никого не видно; в деревне на улице резвятся дети… Когда в Бордо говорят о Дордони, то только и слышишь про бои, сожженные города и нивы, стычки на дорогах… Можно подумать, что тут все в огне и крови.

— Так оно и есть на самом деле. Только бои не происходят сразу везде в одно и то же время. Не стоит слишком доверять внешнему виду, надо всегда быть начеку.

— Я просто говорю о своих впечатлениях. Здесь я чувствую себя в большей безопасности, чем на улицах Бордо…

Они останавливаются перед небольшой речушкой, пересекающей дорогу, ее приходится переходить по груде камней.

— Ну, вот, смотри сама.

— Что?

— Дорога закрыта. В прошлом месяце здесь был взорван мост. Немцы заставили двух молодых людей разминировать его, и их тут же разнесло на куски.

— Я не говорю, что здесь ничего не происходит, а только поражаюсь, что с виду это мало заметно. Вот, например, лес, по которому мы сейчас едем, — просто удивительно, что нам тут не попадаются партизаны.

— Ты рассуждаешь, как ребенок.

Соланж сразу забеспокоилась.

— Ты боишься, что я не сумею здесь хорошо работать?

— Глупышка, если б это было так, я бы тебя сюда не вызвала…

Они слезли с велосипедов и стали взбираться по тропинке, вьющейся по холму.

— Далеко еще идти? — спрашивает Соланж. — Я уже устала.

— Теперь близко. Ты сейчас познакомишься с нашей доброй мамашей Дюшантиль.

— Какая смешная фамилия!

— Это, собственно, не фамилия. Тут принято давать жене прозвище по фамилии мужа: жена Мартэна — Мартина; жена Пейро — Пейротта, жена Дюшана — Дюшантиль…

— Ты у них живешь?

— Да, большей частью. Ты тоже будешь жить в этой деревне. Увидишь, я здесь как в родной семье.

— А какая у меня будет работа?

— О работе мы поговорим с тобой завтра. Сегодня мы займемся твоим устройством. Будешь ночевать у наших соседей. Если ты не очень устала, то мы сможем теперь же, не откладывая, навестить Жерара.

— Да, да, сейчас же!

— Но до него ведь не так близко, а ты за один день сделала уже больше ста километров.

— Я готова сделать еще сто, лишь бы его увидеть.

* * *

Растянувшись на одеяле, Поль Пейроль принимает на лесной поляне солнечную ванну. На нем одни только плавки; тело его уже стало коричневым от загара, и он похож на бронзовую статую. На его немного округлившемся лице застыла счастливая детская улыбка. Отмахиваясь от надоедливых мух, Поль дремлет. Неподалеку от него голый по пояс Людвиг разбирает и чистит ручной пулемет. Атос пишет в палатке письмо жене.