Командир особого отряда. Повести и рассказы
Шрифт:
Наташка старалась везде поспеть, и ее красное платье так и мелькало сквозь зелень с одного фланга на другой. Когда Шурка, поняв, что Витюша все наврал, хотел отменить поиски и двигаться дальше, вдруг на весь лес раздался ее резкий, как у дятла, крик:
— Сюда! Сюда! Сюда идите!
Топоча ногами и проламываясь через кусты, точно лоси, бойцы со всех сторон ринулись к ней.
Наташка сидела на корточках перед ямкой, где, свернувшись плотными кольцами, лежала гигантская серая змея, складчатая, как гармошка, с медной головкой на конце, оказавшаяся вблизи брезентовым
Шурка его сразу узнал по медному наконечнику, где помнил каждую царапину: с подсобного хозяйства шланг! Он был не простой, а особый, усовершенствованный: Шурка с Егором Ефимычем его усовершенствовали, приделав наконечник с хитрым краником, который можно открывать и закрывать, когда потребуется, а другой конец снабдили кольцом с нарезкой для ввинчивания в бак с водой, нагревавшейся на солнце для купания поросят, чтобы «не запаршивели», как сказал Егор Ефимыч. Кто-то спрятал шланг в эту ямку, набросав сверху веточек, которые даже завянуть не успели…
— Это Витюша у Егора Ефимыча украл и спрятал! — догадался Шурка.
— Поэтому он нас змеями пугал!.. — сообразил Калиныч.
— А мы все равно нашли! — радостно воскликнул Перфишка.
— А зачем он ему? — спросил Роман, никогда не бывавший на подсобном хозяйстве и не знавший, зачем применяются там шланги.
— Много зачем! Егор Ефимыч поросят из него купал! — объяснил Шурка. — А Витюша, может, сам окупываться будет… Нужно его обратно Егору Ефимычу вернуть! Это казенное имущество, он за него отвечает!
— А Витюша?.. — спросил трусоватый Перфишка.
— А мы не скажем!
— А как?
— Подумаем…
— Тут и думать нечего! — нахально захватила разговор Наташка. — Пока в другое место перепрятать… а потом отнести назад, где был, и обратно присоединить!..
Шурка хотел сделать ей строгое замечание, чтоб не встревала, когда ее не спрашивают, но бойцы все разом захихикали, захохотали, загалдели, стараясь представить, что подумает Витюша, обнаружив украденный шланг опять на старом месте.
— Испугается даже!
— Не успел украсть, а он обратно вернулся! Хи-хи-хи-хи!
— Сам приполз, как змея, и обратно на свое место, присоединился! Ха-ха-ха!
— Подумает, что он живой!
— Заколдованный, ге-ге-ге-ге!
Дождавшись, когда все отсмеются, командир сказал свое слово, ехидно косясь на Наташку:
— Присоединить — чепуха! Мы с Калинычем знаем, где он был и как присоединяется… И местечко знаем, куда до вечера спрятать, — в репьях оно находится. Дело не в этом… Раз некоторые люди такие умные, то пускай лучше скажут, как отсюда до репьев донести, чтобы Витюша не увидал и вообще никто. А то подумают, что мы утащили, а не про Витюшу… Как докажешь, а?
Девчонка открыла рот, а возразить и нечего!
— Вот! — поучительно потряс пальцем Шурка. — Беспорядок тут развели! Не успеешь начать что-нибудь говорить, а они уже захватывают, лезут… Если все бывшие пленные начнут везде вмешиваться, то никакого порядка не будет! Тут ум нужен… Значит, так! Сейчас устроим военный совет, наметим план действий… ну и так далее! Где мой блокнот?
— У нас детская коляска
— Какая еще коляска? — закричал Шурка. — Спячивать, что ли, начала? На кой она нам?
— Балда! — закричала Наташка. — В нее шланг спрячем! А потом верх опустим, будто там маленький спит, и довезем до репьев твоих!
И Шурке пришлось согласиться, что девчонка, хоть она и бестолковая какая-то, нашла хороший выход из положения.
— Что ж… — сказал он. — Можно, конечно, и по-другому… Но некогда канителиться, а то, наверно, Егору Ефимычу уже влетает от главного врача за шланг, и поросят купать нечем… Шланг, он все равно что заслонка! Когда я ее сегодня принес и во дворе спрятал, чтоб незаметно в печку вставить, а мать уже спрашивает: «А куда наша заслонка подевалась?» Я говорю: «Временно брал». И принес! А если б она в это время была еще у «кирпичей», прямо не знаю, что и говорить…
Тут он вспомнил, что заслонку выручила Наташка, и умолк.
А та уже суетилась:
— Сейчас я коляску сюда привезу! Но только проводите меня какой-нибудь короткой дорогой — хорошей, а не той, дурацкой!..
— У нас и хорошая есть… — согласился Шурка. — Та числится тренировочной, а эта для ходьбы…
Он отрядил вместе с Наташкой рядового Деда, а сам с остальным личным составом стал докупываться, раз уж «переход через Альпы» все равно сегодня не состоялся…
Хорошая дорога была такая коротенькая, что никто не успел даже как следует озябнуть в воде, когда посланцы вернулись, катя коляску, где вдобавок находилось и серое одеяло для маскировки.
Шланг уложили внутри коляски, замаскировали одеялом, опустили верх и по очереди покатили коляску к городу — будто они своего маленького братишку или сестренку прогуливают по берегу и по дороге…
Далеко впереди пробиралась разведка, чтобы заранее предупредить, если где-нибудь покажется Витюша…
Через улицы коляску везла одна Наташка, а остальной отряд маршировал по дороге, отвлекая на себя внимание прохожих, и получалось, что отряд проводит строевые занятия сам по себе, а девочка катает ребенка сама по себе… Так благодаря хорошему командованию, которое учло каждую мелочь, перевозка шланга прошла благополучно, и вскоре он уже лежал в двух шагах от подсобного хозяйства в чаще репейника, где его никто не мог еще раз найти, потому что ни один дурак не решится залезать в такие колючие заросли, откуда сам Шурка выбрался весь с ног до головы в репьях, наподобие Дедова козла Кузи.
Завершение операции командир не доверил никому и решил провести лично, взяв себе в помощники только своего начштаба Калиныча как человека, хорошо знающего местность и обстановку подсобного хозяйства.
— Как совсем стемнеет, жду тебя в больничном скверике, где самая большая акация… — инструктировал его Шурка. — Пароль такой: как будешь подходить, мяукни, я отвечу…
— Я хорошо умею по-утиному крякать! — предложил Калиныч.
— Эх ты! — усмехнулся командир. — Каждый догадается, что это не утка, а мы! Утки-то в это время давно спят! А коты мяукают круглосуточно!