Командир. Трилогия
Шрифт:
Практически как планировали, так и выполнили, с небольшими проблемками в виде погоды, по пути попали в небольшой шторм, и местного североамериканского населения, в лице племенного объединения ирокезов, проживающего вблизи места высадки. Примерное место нахождения нужного места капитаны знали. Нашли совпадавший по координатам залив, в реалии пришельцев он известен под названием Чесапикский залив, устье-эстуарий реки Саскуэханна, вошли в него, прошли на запад и по цвету воды и её вкусу определили, что вошли в устье реки, известной в реалии 'витязей' как Элизабет. Вернулись назад и на правом, южном берегу которого увидали подходящую бухту. Высадились в этой приглянувшейся бухте, на берегах которой в реальности 'витязей' возможно, раскинулся в США город-порт Норфолк, утверждать точно ни Логунов, ни Семенов не решились, все-таки какие, ни какие, но различия у реальностей имелись, и поручиться об идентичности бухт в обеих реальностях ни кто не мог.
Вошедшие в бухту корабли, направились в её центральную часть и бросили якоря напротив берега, примерно посередине береговой линии бухты. Слева бухту отделял от залива-устья северный длинный и достаточно широкий, высокий мыс, обрывавшийся в залив с северной и восточной, а в бухту с южной сторон двадцатипятиметровым обрывом, о подножия которого разбиваются волны залива-устья. Вершину северного мыса венчала купа из двух десятков дубов, густо окруженная разнообразным кустарником, с которой падая в воды бухты, тонкая нитка водопадика. Далее, по часовой стрелке,
Вот на песок пляжа и выскочили носы трех шлюпок с десантом ушкуйников. Три десятка стрельцов во главе со своим полусотником соскочили со шлюпок, и пошли цепью в прибрежные заросли. Обследовав прилагаемую местность и оправив три разведдозора, прибывшие начали выгрузку. Перемешенные на сушу груза пока просто складывали на землю под деревьями. Высадившееся, во главе остальных двух десятков стрельцов, руководители экспедиции приступили к осмотру территории для выбора места под форт. Как они и предполагали еще на судах, лучшая площадка нашлась на вершине утеса северного мыса. Плоская, почти ровная, с хотя и небольшим, но довольно полноводным родником, бьющим из расщелины в скале с южной стороны утеса, размерами примерно метров сорок на пятьдесят, площадка представляла почти идеальное место для строительства форта. В первое время выполняющим не только функции защиты прохода в гавань, но и защиты жизни самих переселенцев. Произведя обмер площадки, Семенов начал привязку стройки на местности и разметку стройплощадок для конкретных объектов. И уже на второй день начались подготовительные работы на мысу, как на самой вершине, так и на пути с нею к месту высадки. Вырубались деревья с кустарниками, выравнивалась поверхность стройплощадок и дороги, начали доставлять на вершину камни, глину, песок, привезенную известь.
Вернувшаяся разведка доложила, что в ближайших окрестностях людей нет, но имеются признаки наличия местного населения в северо-западном направлении. Первое военное столкновение и вообще первая встреча с аборигенами произошла через декаду с момента высадки. Отряд русский воинов спускался к месту высадки по уже хорошо очищенной от растительности и выступающих из земли камней и с практически всеми закопанными ямами и рытвинами. Неожидано, на полпути,, из зарослей полетели стрелы. И вслед за ними из остатка леса выбежали два с половиной - три десятка воинов ирокезов, легко определявшихся в своем племенном союзе по своеобразной головной прическе, ставшей модной у части молодежи в далёком от 'витязей' 20 веке, потрясающих какими-то палками, находящихся у них в руках. Впоследствии, при осмотре трофеев, их идентифицировали, как копья или скорее дротики с каменными или костяными наконечниками, дубинками и каменными топориками, видимо классическими томагавками, ни разу не похожими нате киношные подделки, образы которых ассоциировались с томагавками у Логунова с Семеновым, благодаря 'кино про индейцев'. Да и сами воины хотя и имели на лице и торсе боевую раскраску, на бедрах набедренные повязки, а в волосах полагаемые перья. Но, во-первых и перьев было одно или два, а не роскошный убор как в 'кино', и краски в три цвета, а не палитра. Во-вторых, и сами воины, и их одежда смотрелась не так нарядно как на экране. Словно присыпаны какой-то пылью, выцветшие, да и грязноваты, по правде сказать. Вот такие бойцы и выскочили в атаку на полтора десятков стрельцов, идущих к месту стоянки судов. Залп 'сакмарочек' уполовинил атакующих, исключив из числа активных бойцов не менее половины отряда. А потом в дело пошли бердыши, благо устав вбили стрельцам в подкорку, и вся группа шла в броне, шлемах, с ружьями и бердышами за плечами или за спиной. Через десять минут после начала столкновения всё было окончено. По подсчетам тел, индейский отряд состоял из двадцати восьми, в основном очень молодых воинов. После бердышей добивать ни кого было не нужно, а из жертв залпа признали годными к дальнейшей беседе четверых с более легкими, не смертельными ранами, которых и доставили перед светлыми очами капитанов. Результатом беседы стал карательный рейд в становище родичей этих воинов, состоявшееся через два дня после нападения. И торговый поход, через полторы недели после столкновения, в становища другого союза племен, алгонкинского, на землю которого высадились уральцы. Благо классических товаров для торговли с туземцами, разных размеров, разноцветных стеклянных бусинок и маленьких зеркал, изготовленных их остатков производства зеркал, благодаря историческому опыту захватили предостаточно, не малая часть трюма барки была загружена подобным товаром.
Карта проживания индейских племен.
Четыре десятка стрельцов и три десятка присоединившихся к ним матросов, на барке прошли по морю на юг и высадились на земли ирокезов, в ближайшей возможной точке высадки, от становища рода племени ноттовэй, молодые воины которого напали на них. Полусотня, с четырьмя трехфунтовыми корабельными пушками, прошли до границ становища, по пути по тихому ликвидировав пару дальних разведдозоров ирокезов и на рассвете, неожиданно напали на стоянку обреченного рода. И сейчас, на североамериканской земле, так же как и в приуральских степях, пушечная картечь и ружейные пули сказали своё веское слова, против местных туземцев. Залпы хоть и не больших пушек, все-таки разрывали в клочья шалаши и кожаные палатки-вигвамы ирокезов, застревая в телах их обитателей. Да и пять десятков ружей не молчали. Сосредоточенным ружейно-орудийным огнем подавлялся любой намек на сопротивление, а не то чтобы само сопротивление. Через час все было окончено. Все воины и 'кандидаты' в воины из мужского молодняка рода, остались лежать на земле в разнообразных позах приданных им Мараной. Рядом с ними там и сям виднелись и тела 'гражданских', женщин, детей, стариков. Хотя специально по этой категории ушкуйники и не стреляли, но кто попал под шальную пулю, кто-то пытался атаковать нападающих совместно с винами рода, но большая часть погибла от пушечной картечи в бывших шалашах и вигвамах. После прекращения стрельбы, началась зачистка территории, прошедшая без потерь со стороны нападавших. Да и кому там было убивать пришельцев. И так-то небольшое количество воинов рода чуть, более четырех десятков, потеряли дюжину в двух уничтоженных стрельцами дальних дозорах. Шестеро находились в третьем дозоре, на противоположной от моря стороне и успели выйти к селению только к шапочному разбору, при этом, не смотря на расписываемую авторами книжек 'про индейцев', их умение бесшумно ходить по лесу, умудрились нашуметь и влететь боевому охранению из полудесятка стрельцов при одном орудии, прикрывавших поселении со своими товарищами с этой стороны. Картечь пушки и трескотня 'сакмарочек' быстренько помножили на ноль этих неудачных 'следопытов'. Пятеро воинов, вместе со всеми молодыми парнями, которым только еще предстояло пройти обряд посвящение в воины, погибли при нападении на стоянку переселенцев. Вот и выходило, что в становище на момент нападения оставалось не более двух десяткой полноценных воинов и порядка полусотни 'кандидатов в воины второй волны', мальчишки двенадцати-четырнадцати лет. Вот эти-то защитники и полегли в первые минуты, бросившись голой грудью на пули 'сакмарочек', против
Торговый поход в ближайшее родовое селение алгонкинского племенного союза, прошел мирно и благотворно для колонизаторов и аборигенов. Ни каких претензий к пришельцам, за уничтожение отряда 'кадетов' с их наставниками, хозяева селения не имели. Хотя этот вопрос разрешился в первый день торгов. Племенной союз ирокезов был давнишний враг союза племен алгонкинов. И ликвидировав рейдовый отряд ирокезского молодняка, уральцы сослужили невольную службу хозяевам, избавив их от гарантированного нападения на жителей этих 'волчат'. Наставники специально привели молодь на пограничную вражескую территорию, что бы натаскать их на кровь и заслужить первый скальп. Ну а сама торговля прошла без проблем. Бусы, зеркала, дешевая, но ярких расцветок хлопковая и льняная ткань шли нарасхват, тем более что белых с их товарами в этих местах еще не было, южнее соседи покупали у приплывающих по соленой воде, на больших лодках, белых людей подобные товары. Эти красивые бусы и ткани местные выменивали у своих южных соседей за большое количество маиса. А тут сами белокожие привезли такой же товар и продают его почти в два раза дешевле. Как тут не быть довольными. И русские небыли обиженны результатами торга. За безделицы взяли большое количество зерна кукурузы, которого обитателям форта хватит не менее чем на год.
Пока ни кто из руководства местных индейцев с пришельцами не встречайся, хотя и Логунов, и Семенов неоднократно предпринимали попытки связаться с ними. И только почти через месяц после прибытия, тройки проведенных торгов, когда на третьем торге, впервые в продажу, ну просто по 'космической' цене, была выложена пара ножей из плохонькой слали. К месту стоянки судов прибыл индеец и с трудом добившись понимания, сообщил, что в ближайшее селение прибыл Верховный Вождь племени поухатан или по иному поуатан Вахансонакок и приглашает прибыть к себе руководителя пришельцев для переговоров. Приглашают, значить нужно идти. И с утра, Логунов в блестящих, изготовленных хоть и уже в этой реальности, но из перенесенных титановых деталей ерихонке, бахтерце, поножах и наручях, во главе двух десятков стрельцов, одетых в новые тегиляли, начищенные байданы и отблескивающие в лучах Солнца ерихонках, с восемью неграми носильщиками, несущих пару сундуков и четыре мешка с подарками для Верховного Вождя и его свитских, а так же товарами для оплаты покупки земли, направился по знакомой тропинке в ближайшее селение, где его ожидал Вахансонакок со своей свитой.
Часть карты Вирджинии сделанной капитаном Смитом в 1607 году. Выделены столица Поуатана и Джеймстаун.
Вскоре Валерий Адамович уже сидел на циновках в самой большой хижине селения и разглядывал Верховного Вождя Вахансонакока. Сидящий перед ним мужчина на вид средних лет, довольно высокий для этого времени, плотного телосложения, одетый как и все окружающие в набедренную повязку и в отличие от других в накинутом на плечи куском, видимо хлопчатобумажной ткани, темно-красно-коричневого цвета. Вот насчет перьев, сидящий перед инженером индеец, больше соответствовал киношному образцу. На голове у вождя топорщился головной убор, в основном состоящий из различных перьев. С право, за спиной вождя сидел худенький мальчик, на вид лет двенадцати, как в дальнейшем понял Логунов, сына верховного вождя Пакикинео, с этой же стороны но рядом с Вахансонакоком, сидел мужчина лет тридцати, чем-то похожий на вождя, представленный братом вождя Опечанканугом. Слева от вождя сидел седой старик, весь увешанный какими-то побрякушками из камней, костей, перьев и замши, как оказалось это жрец-советник Уттаматомаккин. Стороны обменялись подарками. И вот начались сами переговоры. Не стоит описывать как в течении девяти часов, с перерывами, присутствующие мучились, желая донести свои мысли до противной стороны и понять, что она им говорить сама. Но итогом переговоров стало уступка, в конце концов, Вахансонакоком пришельцам места строительства форта с бухтой и земель с водами на сутки пути во все четыре стороны. Все это он уступил за 'огромную цену' в четыре килограмма разноцветных бус, полтора десятка маленьких зеркал, двух отрезов по полсотни метров синей и желтой льняной ткани, трофейных испанских шлема-мориона, кирасы и шпаги из средненькой стали. Окончательно сломил несогласие Верховного Вождя уступать землю руссам, последний аргумент, брошенный поверх кучи платежа трех метровый отрез злато-серебрянотканной ярко-красной парчи. Устоять против этого Вахансонакок не смог. Заодно Логунов пробил разрешение по рубке дубов за пределами проданной территории и помощи в этом жителей подвластных вождю племен и селений.
Практическая реализация данного разрешения начала осуществляться только в ноябре этого года. Подданные Вахансонакока с удовольствием рубили и сплавляли по воде в затон-морилку на реке Лизка, дубовые бревна. Надо упомянуть, что уральцы переиначили известные 'витязям' и названные Логиновым и Смирновы своим спутникам названия рек, Элизабет-получила имя Лизка, Саскуэханна-Саск-хан, а Чесапикский залив обзавелся новым названием - залив Встречи. За двести пригодных к корабельному делу бревен пришельцы давали хорошую стальную пилу, за сто-стальной топор, за десяток-не плохой, так же стальной нож. Но нужны были бревна с определенными свойствами и размеров. И вскоре из числа индейцев стихийно создались бригады лесорубов, знающих какие деревья надо рубить, что бы обосновавшиеся в форте белокожие пришельцы оплатили оговоренную цену. Но и за доставленные, но уже в бухту некондиционные дубовые бревна, пришельцы так же оплачивали, но более низкую цену, одну связку бус за десяток стволов. Лес на купленной территории решили поберечь, вдруг понадобиться. Тем более что дубы из глубины континента пока шли отличные, лучше, чем растущие на побережье.
А пока через три дня после переговоров, так же с разрешения Верховного Вождя, жители округи начали сносить на вершину северного мыса бухты камни большого размера. Оплата шла так же бусами, зеркалами и тканями. Изредка 'ударникам труда', в качестве вознаграждения, работу оплачивали стальным ножом, топором или наконечником копья. Такими темпами уже к августу поднялись бастионы и стены форта, на них установили перевезенные с 'Грозного' трофейные пушки, и началось строительство причалов в бухте, пока на дубовых сваях и зданий в самом форте. Пара крестьянский семей, с помощью выделенных негров, подняла, на перевезенных, на барке, двух парах быков, с десяток гектар целины под будущие поля и огороды в окрестностях бухты. В апреле на месте высадки задымилась труба кузни, и зазвенел в ней металл. Начали подниматься другие строения, в пределах будущего городка. В общем, жизнь налаживалась.