Командировка на химию
Шрифт:
– Потому многие и отказываются от наших услуг. Больше вреда, чем пользы.
Клёнов в разговоре не участвовал, сидел, ковыряясь прутиком в углях.
– Ну, Георгий, как представление о романтике неба?
– Для одного дня многовато, – ответил он.
– С тебя причитается. Так хорошо начался твой первый трудовой день, на всю жизнь запомнишь.
Клёнов молчал. Действительно впечатлений для одного дня достаточно.
Для справки
Виктор Лищенко – доктор экономических наук, кандидат биологических наук, заведующий
Журнал «Знамя» № – 1, 1986 г.
«…В мире производится 1,6 млрд. тонн зерна. Каждый третий килограмм пригодного для питания людей зерна – около 500 млн. тонн идёт на корм скоту. Из этих 500 млн. – 140 млн. тонн скармливается в СССР, причём без того результата, который мог бы оправдать такой расход и затраты…».
– Хорошо, что сейчас лето. А вот осенью, когда холод, дождь, грязь по колено, не приходилось в степи ночевать? Вот где романтика! – вздохнул Манилов, словно сожалея, что мало на его долю пришлось такого.
– У него ещё всё впереди, – зевая, сказал Зародов. – А жрать-то хочется!
Он поднялся от костра, где сидел на корточках, потягивая сигарету, и полез в самолёт. Через минуту вернулся, имея в руках бутылку с какой-то жидкостью, и вопросительно взглянул на командира звена.
– Давай! – махнул тот рукой.
– Должны же мы первый трудовой день второго пилота отметить, – сказал техник, протягивая Гошке наполовину залитый стакан из содержимого бутылки.
– Что это? – спросил Клёнов.
– Напиток богов ЭАФ, – улыбнулся Зародов. – Из закуски, извините, только сигарета.
Об этой жидкости на спирту он кое-чего знал. Ей обычно в авиации промывают точные приборы и высотные системы самолётов. Он взял стакан, поднёс к лицу. Пахнуло чем-то резким, похожим на нашатырный спирт. Он отдёрнул руку подальше от лица.
– Пей, пей, лучше будет, – успокоил техник. – Это только запах такой, а в остальном – это спирт.
Он ещё раз понюхал, и его едва не вырвало. С гримасой отвращения на лице вернул стакан обратно.
– Никого не насилуем, – сказал Зародов и выплеснул содержимое стакана себе в рот.
Занюхал краем промасленного чехла.
– Вот жизнь, даже закусить нечем, – возмутился он.
Настала очередь Зубарева. Тот сразу замахнул пол стакана, но тут же вскочил и отбежал в сторону. Его вырвало.
– Не пошла, – констатировал Зародов. – Плохо.
– Этот напиток называется, Жорка, где пьём – там блюём. На французском де пье – там блюэ. Правда, француз от него сразу бы умер на месте, – пояснил, вернувшись, Зубарев.
– Мы же не французы, – успокоил всех техник и протянул стакан Манилову.
– Ладно, живы будем! – выдохнул командир звена и энергично выплеснул жидкость в рот, чтобы быстрее прошла в желудок. – Тьфу, ну и гадость! – замотал он головой. – Дай-ка сигарету, Клёнов? Да быстрее!
Покурили, и Зародов спросил:
– Повторить?
–
– Запить тоже нечем, – развёл руками техник, – разве, что бензином.
– Сам им запивай.
Допивать оставшееся в бутылке зелье отказались и стали готовиться ко сну. Обе раскладушки подвинули ближе к костру и, кое-как завернувшись в чехол от двигателя и белые стартовые полотнища, тесно прижавшись друг к другу, заснули с ощущением пустоты в желудке и своей ненужности никому на свете.
В четыре часа утра Клёнов проснулся от холода. Светало. Костёр погас. Всюду была обильная роса. От ощущения голода и массы впечатлений прошедшего дня его немного знобило. Чтобы хоть как-то заглушить чувство голода закурил сигарету. Вспомнил наставления врачей – не курить натощак и только улыбнулся. Затем раздул тлеющие угли и подбросил несколько дощечек. Но они гореть не хотели. Тогда осторожно плеснул в костёр немного бензина. К его изумлению огонь не вспыхнул. Тлеющие угли зашипели, как будто в костре сидела гадюка, словно это и не бензин вовсе был, а обычная вода.
– Чиркни спичку и брось в костёр, тогда загорится, – посоветовал проснувшийся Зародов. – Это от большой влажности так иногда бывает.
Проснулись и остальные. Поёживаясь, зевая и дрожа, сгрудились вокруг костра. Немного отогревшись, стали осматривать аэродром. Как оказалось, сели они не на взлётную полосу, а на боковую полосу безопасности. На пробеге пересекли взлетную полосу под углом и выкатились на загрузочную площадку, где, расшвыряв пустые бочки, остановились. На пути пробега обнаружили ещё две бороны в связке, которые лежали, угрожающе выставив вверх зубья.
– Все мы в рубашках родились, – объявил Зародов, – иначе бы догорал сейчас тут не маленький, а большой костёр, а в нём наши бренные останки.
– Нет, с меня точно хватит! – сказал Манилов. – Осенью, если не возьмут переучиваться на реактивную технику, уйду на пенсию. Как на фронте…
В девять часов приехал агроном, охая и ахая, принялся хлопать себя по тощим бёдрам и удивляться, откуда они взялись?
– Ночью с неба свалились, – пояснил Манилов. – Не ждали?
– Точно не ждали! Мы же и телеграмму с вызовом не давали. Не хотели работать самолётом в этом году. Земле тоже отдых нужен.
– А что скажут проверяющие из райкома и управления сельского хозяйства?
– Э-э, – отмахнулся агроном, – каждому по барану – и все дела. Но уж раз вы прилетели, найдём вам работу дня через три.
– Через три? Но…
– Знаю, знаю, – кивнул агроном. – Подпишу, сколько нужно, легче отчитываться будет. А вам гарантия за простой.
– Слышь, агроном, – подошёл Зародов. – У тебя пожевать там, – кивнул на машину, – ничего нет? Вторые сутки уразу держим.
– Ничего нет. Да как же это вы? Ох, ребятки, жалко мне вас. Но к обеду всё сделаем. И водочки найдём.