Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь

Асташкин Николай Сергеевич

География войны расширяется

Генерал Квашнин, побывав в районе Ботлиха, понял, что сил для активных действий недостаточно. В результате были выделены дополнительно войска и организован подвоз боеприпасов, продуктов и других материальных средств. Командующий округом генерал Казанцев прервал отпуск, его самолет, минуя Ростов-на-Дону, вечером 10 августа приземлился в Махачкале. В Ботлих прибыла группа офицеров во главе с генералами Владимиром Боковиковым и Мухридином Ашуровым для оказания помощи в приемке и размещении войск, организации управления и обеспечения их материальными средствами для ведения боя. Эта группа стала ядром штаба создаваемой группировки войск. Генерал Боковиков, имеющий большой практический

опыт в применении артиллерии, возглавил руководство прибывающих артподразделений.

В тот же день разведка обнаружила выдвижение колонны боевиков по дороге Ведено – Ботлих у перевала Харами в составе трех танков, одной зенитной установки и трех грузовиков с боевиками. В результате нанесенного авиационного удара были уничтожены два танка и зенитная установка.

Дагестанская журналистка Халина Гаджиева, освещавшая в те августовские дни 1999 года события в Ботлихском районе, сообщала: «Утром командир Зибирхалинского поста доложил в штаб, что со стороны Кенхи приближается колонна из 40 автомашин, полных боевиками. Генерал Булгаков правильно оценил обстановку и без промедления поднял авиацию. Нужно признать, что Булгаков, пожалуй, был одним из наиболее решительных и ответственных из всех генералов, принимавших участие в боевых действиях в Ботлихе в те драматические дни (так, по крайней мере, говорят те, кто тогда находились с ним рядом). Настоящий боевой генерал старой закалки, он всегда был на передовой, стремился сам изучать обстановку и стал одной из ключевых фигур в организации обороны» [12] .

12

Халина Гаджиева. Ботлих, август, 1999 г. // Расследуют журналисты. М., 2006. С. 157.

11 августа в 15.00 Булгаков доложил Казанцеву: «Обстановка сложная. Боевики обкладывают со всех сторон, никак не можем сбить их с горы Элилэн». О напряженности боев говорит и тот факт, что за период боев с 7 по 11 августа с российской стороны погибло 11, ранено 32 военнослужащих. В те дни Владимир Васильевич оказался в самом настоящем цейтноте. Противник обложил со всех сторон, а сил, чтобы ему противостоять, кот наплакал. Выручал опыт, накопленный Булгаковым за годы службы в войсках, а также приобретенный на войне в Афганистане и в период боевых действий в Чечне в 1995 году.

С каждым днем география дагестанской войны расширялась. Если в начале августа речь шла о захвате лишь нескольких горных селений Ботлихского района, то через неделю в военных сводках мелькало уже около двадцати названий аулов из долины горной реки Андийское Койсу: Годобери, Агвали, Миарсо, Алак… Трудно сказать, какие из этих селений действительно были захвачены боевиками, а какие лишь подверглись набегу.

Местные жители встречали захватчиков неприветливо. Женщины и дети покидали районы боевых действий. В самой Махачкале скопилась тьма беженцев. Дагестанцы возмущались: «Как чеченцы могли напасть на своих братьев-мусульман!?»

– Жители Ботлиха мне рассказывали, – вспоминал Булгаков, – что в первую войну они помогали чеченцам: лечили раненых, давали кров беженцам, поили-кормили их. И потом, многие здешние парни женаты на чеченках, а чеченцы на ботлихских девчатах. Они так и жили, как родственники, друзья, – друг другу помогая, друг друга уважая. И то, что басаевцы, не спросив, пришли в их дом, да еще с оружием и со своими законами, а ваххабитов местные не очень воспринимали, – дагестанцев озлобило. И они сразу ко мне: «Давай нам оружие, ставь нас в строй, мы будем с ними воевать».

И вот тогда появились охотники-ополченцы, которые нам подсказывали, по каким тропам могут пройти бандиты, и мы эти тропы перекрывали. Эти проводники выводили нас в нужном направлении. Помогали нам и воины-«афганцы». Помню, поставил им задачу охранять артиллерию, которая стояла в районе реки.

Так они сначала даже обиделись. Подходит ко мне их старшина и говорит: «Товарищ генерал, вы что, нам не доверяете?» Я его убеждаю: «Слушай, ты же воевал в Афгане, у тебя есть орден, и ты должен понимать, что артиллерия здесь – самое мощное средство поражение. Если боевики уничтожат этот дивизион, а они попытаются это сделать, – мы что, с автоматами на автоматы пойдем? Поэтому ваша задача: сохранить этот дивизион». Они согласились с моими доводами, взяли дивизион под охрану.

В августе 1999 года в Дагестане стояла невыносимая жара. Некоторые подносчики боеприпасов от интенсивной работы теряли сознание. «Афганцы», которым генерал Булгаков поставил задачу охранять дивизион, подменяли солдат срочной службы, сами подносили снаряды к орудиям, а кто из них был артиллеристом, становились к панорамам и вели огонь.

Питьевая вода в те дни была на вес золота: ее делили по глоткам. Жители селений Ботлихского района приносили солдатам хлеб, холодную минералку, арбузы, виноград, яблоки. «Спасибо, что пришли к нам, – говорили мужчины, а женщины низко кланялись. – Мы всегда об этом будем помнить».

Случай на рекогносцировке

25 августа федеральные войска освободили от бандитов высокогорный аул Зибирхали, причем взяли его без потерь. На этом направлении действовал 91-й отдельный парашютно-десантный батальон из Ульяновска и 33-й отряд бригады спецназа ГРУ из Свердловской области. Общее руководство операцией осуществлял генерал-лейтенант Владимир Булгаков.

Вспоминая события тех дней, Владимир Васильевич рассказывает:

– Перед взятием Зибирхали нужно было провести рекогносцировку, чтобы до конца выявить систему обороны боевиков и более точно определить задачи подразделениям, которые будут там действовать. Для этого у меня была группа офицеров и солдат. Накануне выполнения задачи я попросил начальника войск связи округа генерала Александра Михайловича Исайкина, чтобы он дал мне хорошего оператора, потому что прапорщик, который был начальником станции «Барьер», по семейным обстоятельствам срочно убыл в Ростов. Ну и мне выделили старшего лейтенанта – крепкого такого гвардейца, настоящего гренадера: кулаки с мою голову, а башмаки как лыжи. Но ему, видать, не очень хотелось идти в горы в составе нашей группы, и он Исайкину говорит: «Товарищ генерал, вы знаете, эту радиостанцию, видимо, брать не придется, поэтому я там буду не нужен». «Почему?» – спросил Александр Михайлович. «Гарнитура повреждена, – ответил старший лейтенант, – а запасной нет». «Это у тебя нет, – парировал Исайкин, – а у меня есть», – и протянул ему запасную гарнитуру.

Старший лейтенант взял гарнитуру, постоял-постоял и опять за свое: «Нет, придется меня все равно заменить». «Почему?» – удивился Исайкин. Офицер поднял носок ботинка, у которого была оторвана подошва, и пожаловался: «Смотрите, как я пойду в горы? Заменить ботинок нечем – моего размера тут и близко нет. Мне форменную обувь шьют на заказ».

Но Александр Михайлович был человек с юмором. Он взял телефонный кабель, подвязал им башмак старшего лейтенанта, и говорит: «Видишь, как хорошо? И нога скользить не будет. Так что, вперед!» Ну и тому ничего не оставалось, как идти в горы с нашей группой.

Мы взяли с собой местного проводника, который вывел нас на лесную тропу, которая шла по ущелью. По ней мы прошли к высоте, отработали все вопросы. Налазились так, что ноги гудели. А тут еще пришлось тащить с собой аккумуляторы от «Урала» – как дополнительный источник питания к радиостанции. Они тяжелые, их попеременно несли по два человека. В общем, измотались мы тогда изрядно.

Дело шло к вечеру. Но жара не спадала. Вода кончилась, и страшно хотелось пить. Проводник обнадежил: «Километра через два родничок, там и попьем». А идти надо было в гору. И вот тут мой «гренадер» начал сдавать позиции. Упал навзничь и говорит: «Все, дальше я двигаться не могу».