Комар
Шрифт:
— А вот и мои драгоценные братья! — Элдак и Келджик подошли и низко поклонились сидящим. Видно было, что эти, никого не боявшееся бузотёры, сейчас почему-то, очень сильно нервничали.
— Звал, брат? — спросил Элдак.
— Подойдите братья, не бойтесь! — подозвал их поближе, Сармат.
— Да мы и не боимся… Правда брат? — спросил неуверенно Элдак.
— Угу… — ответил Келждик.
— Понятно, что не боитесь! Вы же мои единственные братья, чего вам, младшим братьям наместника этого улуса, боятся-то! — не понял Сармат. — Разве что этого недомерка, Комара! — заулыбался он. — Что одним лишь взглядом, на лету стрелы сбивает,
— Брат, ты только не гневайся… — начал было Келжик. — Но мы не знаем…
— Как это, не знаете? — вылупился на них Сармат. — Вы что, оболтусы, не знаете какой ваш старший брат, великий воин? Или вы не верите в наш род?
— Мы верим в наш род. Но ты нам, хоть и брат, но уже не единственный, старший брат… — Они дружно повесели носы.
— Что значит, не единственный?! — искренне удивился Сармат, покрепче сжав волосы высокого Элдака.
— Мы приняли в нашу семью, нового брата… Он такой же великий воин как и ты! И он нам, жизнь спас… Ай… — вторая лапа, потянулась и схватила за загривок уже и Келджика.
— Что вы сделали?! — переспросил Сармат.
— Жизни наши спас, вот мы его и попросили стать стар…
— Спас?! Вот как… И кто же этот мой, новый родственник? А ну, отвечайте придурки!
Взглянув на перекошенные от боли рожи братьев, я тяжело вздохнул, подошёл к громиле и подёргал Сармата за рукав.
— Чего тебе, Комар? Видишь, я немного занят… Или ты хочешь, что бы я поступил по закону и тотчас повесил десятника, как и полагается? Так я сейчас, как раз об этом и думаю… Заодно с моим новым братцем! Чтобы не лез, куда не просят! — отпустив волосы, он взялся за уши бедных мальчишек. Я ещё пару раз его безрезультатно одёрнул, глядя как с непрошибаемых обычно лоботрясов, ручьём катились слёзы.
— Сармат! — вдруг встал Ахмет. — Отблагодарить за спасение жизни родством, это очень благородное дело! Понятно, что совершенно необязательное, хоть за сто спасённых жизней. Но если такому суждено случится, не нам об этом судить! На всё, воля небес…
— Да… — загалдели собравшиеся… — Благородное…
— Возможно. — согласился Сармат. — Но кто это, добровольно, признаёт нового брата, старшим? Это всё равно, что в рабство себя заключить! Вы об этом, олухи, подумали! Он вам скажет через огонь прыгнуть, и вы прыгните? Или с медведем поцеловаться, — поцелуетесь! А то и того хуже, в грозу, в воду полезете! Лишь бы, от вас олухов избавится…
— Да ладно, Сармат! — снова попытался успокоить друга, Ахмет. — Справные же воины! Все в тебя! И на сколько я знаю, просто так, они и дружбу-то никому не предложат, не то что братом стать! Отпустил бы их, пока уши целые…
— Брат, больно! Он четыре раза, нам жизнь спасал! — заливаясь слезами, проскрипели мальчишки.
— Четыре раза?! — ещё больше удивился сказанному Сармат. — Ахмет, а не ты ли это? Может ты моих бестолковых братьев, без моего ведома, ещё и с собой, в боевой поход брал? Иначе я не понимаю, как можно четыре раза от смерти спасти? А потом ещё и в братья напросится?
— Никого
— Видимо, баран! — выхватил саблю мужик, отпустив при этом ухо Элдака, — раз обманом в мой род, пробраться решил! А потом и от меня, видимо избавится… Ну не Комара же они в старшие братья записали-то в самом деле! Вот и остаёшься только ты…
— Слушай, Сармат… — начал я смущаясь, глядя с какой скоростью развиваются здесь события, — тут, такое дело… — но не успел я договорить, как у Ахмета в руках, тоже сверкнул металл. Ещё немного, и мы бы наверняка узнали, кто из нас троих, победит в честном поединке. Себя я, ясное дело в расчёт не брал. Куда мне до этих, матёрых вояк. Но не успел Ахмет выйти к своему сопернику, как ужасная правда, вместе со слезами, всё же вырвалась наружу…
— Комар это! — проорал корчась от невыносимой боли, Келджик. — Комар, наш новый, старший брат! Но ты не подумай, ты самый, самый старший! Да, да! — закивали братья. — Старшее не бывает!
— Не понял… — присел на землю от неожиданности Сармат, выронив свой клинок и наконец-то отпустив бедное ухо младшего брата. И под дикий хохот Ахмета и смешки его друга, сотника Такту, посмотрел в маячившее перед собой, невинные, детские глаза. Снова обведя меня внимательным, колким взглядом. — Но как! Как эти два лоботряса, моги тебя, пятилетнего сопляка! Признать старшим братом! Да они и меня-то, в грош никогда не ставили! Сколько я их проклятых, не мутузил… Ты что, связал их и раскалёнными углями пытал?
— Вот видишь, друг, — обхохатывался с поникшего тысячника, спрятавший саблю, Ахмет. — А ты с меня ржал! Но теперь-то, точно, моя очередь! — он встал, обошёл вокруг стола и обратился к потупленным братьям. — Вы лук и стрелы Комара с собой прихватили?
— Да, Ахмет! Вот они. И даже тетиву уже натянули! — обрадовались перемене темы, братья.
— Возьми Комар. — отдал мне оружие Ахмет. — И вы, други мои, все возьмите по одной стреле!
— Но зачем? — не понял вконец растерянный Сармат.
— Бери друг, увидишь, какой у тебя братишка бойкий появился! — похлопал гостя по плечу, Ахмет. — Кому не достался лук, не обижайтесь. У Комара, всего-то, около двух десятков стрел. А нас по более будет, так что без обид.
— Мы что, по наглому мальцу стрелять будем? — предположил Сармат. — Я в принципе, не против. Но с другой стороны, брат, как ни как… Или ты Ахмет, до того боишься своего десятника потерять, что решил мальца пришить?
— Ну что ты, Сармат! — развёл руками Ахмет. Я что, детоубийца какой? По белке мы стрелять будем. А с десятником, Комар завтра разберётся. Когда тот протрезвеет. Всяко, по более шансов у него будет.
— По белке? — не понял Сармат, — по какой ещё белке?
— По этой! — и Ахмет дав понюхать поджаренные, ароматно пахнущие орехи, почуявшему еду и прыгнувшему мне на голову зверьку, тут же выпустил стрелу в ближайшую к нам юрту…
***
Кто попадёт белке в глаз, тому отдам своего любимого коня! — проорал Ахмет. — Только не все сразу стреляйте. А то не поймём кто и выиграл!
— Ты это серьёзно? — повернулся Сармат. — Отдашь подарок Чингисхана?
— А разве, в таких делах шутят? — развёл руками Ахмет. — Самый меткий, сразу же уедет на этом редком, могучем, жеребце! Но кто промахнётся, с того десяток кобылиц! Так что трижды подумайте, перед тем как натягивать тетиву, что бы потом без обид…