Комедии
Шрифт:
З о н т и к о в. Не надо! Буду говорить я, дряхлый старец с обвисшей губой, с потухшими глазами, трус…
Ю л я. Я не хотела вас обидеть, я…
К о л ь ч у г и н. Это она сгоряча, Самсон Саввич. Она всегда…
З о н т и к о в. Хватит! Слушайте меня, вы, курчавые, с горящим взором, молодые бунтари, — да, я, обрюзгший, выцветший Зонтиков, шел к вам, чтобы сказать, что я… я уже стар для экспериментов, что я… боюсь дерзать. Да-да, боюсь, молодые люди. Вам это слово незнакомо? И слава богу. А я вот поседел из-за него и состарился. Я шел к вам, чтоб сказать: «Простите, не могу-с, опасаюсь». И вот здесь, за дверью, я услыхал, как эта девчонка гневно, горячо, как молодая Лауренсия, призывала вас к смелости,
Ю л я (бросается к нему, обнимает). Самсон Саввич, милый, простите меня! Я виновата… (Целует его.)
З о н т и к о в. Постой, постой, Трепетова. Этот звонкий дар сохрани до… премьеры. А сейчас (вынимает из кармана пьесу, сбрасывает с себя пиджак) — за работу! За стол, молодые друзья!
К о л ь ч у г и н (восторженно). Есть за стол! Только… тут нет стола, Самсон Саввич.
З о н т и к о в. Чепуха! Усядемся вокруг этой пустой бочки. (Паше.) Садитесь, юноша с Алтая, и… слушайте! Вы, к сожалению, пока не Лопе де Вега, нет, но, слава богу, и не Пузырев. Вы — Самоцветов! И это точно, да-да. Я трижды читал вашу пьесу, и я вижу, вижу здесь ваш Алтай, его жаркие дни, его людей…
К о л ь ч у г и н (Паше). Слышишь, слышишь, Паша, что говорит Самсон Саввич? Кланяйся, автор!
З о н т и к о в. Вы только того, не задирайте носа. Смотрите, что я сделал с вашей пьесой.
К о л ь ч у г и н (глядя на рукопись). Ой… сколько тут перечеркнуто!
З о н т и к о в. Это я поправлял, шлифовал. Я придавал этому камню форму, наилучшую для игры света. Вы согласны?
П а ш а. Я… на все согласен. Только… почему же они говорят, что все это неинтересно, мелко?
З о н т и к о в. Мелко? Гм. Мелко. Да вашу птичницу нужно играть, как… Орлеанскую деву, как Жанну д’Арк! Им не правится! Они так запарились в своей театральной кухне, что способны даже жар-птицу бросить в суп, как обыкновенную курицу. А я вижу в вашей пьесе…
Ю л я. Значит… значит, мы не ошиблись. Вы будете с наш работать. Самсон Саввич, да? Славка, ура! Зови сюда всех ребят. Где тетя Капа?
П а ш а. Не знаю. Она еще с утра ушла из дому. Взяла пьесу и говорит: «Раньше ночи не жди, пойду проталкивать».
К о л ь ч у г и н. Ну, она добьется, факт! Раз тетя Капа взялась, она добьется.
Зазвенел дверной колокольчик, на пороге — К о р н е й Е г о р ы ч и Л е д е н ц о в а.
Ю л я. Да-да, Самсон Саввич, вы… ничего не бойтесь. Вот увидите, тетя Капа добьется.
К о р н е й Е г о р ы ч (с порога, мрачно). Уже… добилась.
Ю л я. Что, разрешили? Приняли, да?
К о р н е й Е г о р ы ч. Уволили вашу тетю Капу. Вот… чего она добилась.
Пауза.
З о н т и к о в. Что такое? Уво-лили? Постой, Корней, ты… ты что говоришь?
Л е д е н ц о в а. Зигфрид по секрету сказал, что сам видел, как нынче вечером Борис Семенович подписал приказ. Уволили тетю Капу. Она еще не знает.
З о н т и к о в. Да как же это так? За что?
К о р н е й Е г о р ы ч. За то, что сильно любила
Ю л я (оглядывает всех, растерянно). Славик… Корней Егорыч, Валя, ну что же вы все молчите? Тетю Капу уволили, а вы… Не-е-ет, нет, это мне, наверно, снится. А ну, Славка, ущипни меня…
Все молчат.
З о н т и к о в (задумчиво). Так-так. Уволили. Понятно, все понятно. Где мой пиджак? Я… пойду.
К о л ь ч у г и н. Куда вы, Самсон Саввич?
З о н т и к о в (поспешно надевая пиджак). К начальству, в дирекцию, к тем… кто подписывает приказы.
К о л ь ч у г и н. Сейчас поздно, в театре никого нет. Все разошлись.
З о н т и к о в. А я… пойду на дом, на квартиру к Ходунову! Я вытащу его из постели, поставлю на ноги и скажу… Я скажу ему: «Вы… вы вредный дурак! Не умеете ценить талант, так хоть уважайте труд. Да у нас стариков провожают с почестями, с цветами, а вы? Старую актрису в спину? Да кто вам позволит?»
Стук в дверь.
Кто там?
Г о л о с Б е р е ж к о в о й (за сценой). Откройте, это я.
К о л ь ч у г и н (тихо). Римляне! Это тетя Капа…
Л е д е н ц о в а. Не говорите ей ничего. Она еще не знает. Молчите, слышите?
Корней Егорыч отпирает дверь. Входит Б е р е ж к о в а. Под мышкой старенький портфель, хозяйственная сумка, в руках множество свертков.
К о л ь ч у г и н. Откуда вы, тетя Капа?
Б е р е ж к о в а. С карусели, голубчик. До сих пор голова кругом идет… Ой, дайте дух переведу.
П а ш а. Где ж это вы… целый день пропадали?
Б е р е ж к о в а (устало опустилась на табурет). Уж не помню, где была, с кем говорила, помню только кабинеты, двери, лестницы, совещания…
К о л ь ч у г и н. Ну, и как?
Б е р е ж к о в а. Выставили. Только… пьеску я все-таки начальству забросила. Обещали прочитать. Господи! Чего не сделаешь для театра, на какую муку не пойдешь, если надо… Мне б только увидеть на сцене нашей… хороший спектакль, дождаться праздника и… и все. И лучшего мне бенефису не нужно, с меня хватит. Ведь правда, а?
Все молчат.
Ну?.. Чего это вы все на меня смотрите? Чего грустные, а?
Л е д е н ц о в а (всплакнула, бросается к Бережковой). Тетя Капа, не уходите от нас, мы не хотим, слышите? Не уходите!
Р е б и к о в. Галька, перестань реветь, дура!
Ю л я. Успокойся, Галочка, еще ничего не известно.
Л е д е н ц о в а (плача). Мы не хотим! Не хотим!
Б е р е ж к о в а (обняв Галю). Ай-яй-яй! Вот и слезы. Глупенькая ты, ну… ну зачем? Их беречь надо. Слезы — жемчуг актрисы. (Растроганно.) И все-то вы, скворцы, глупые… И зачем от меня таились? Вы думали, я не знаю, что меня из театра… выгнали? Знаю! Вот и ходила я вечером… по театру… прощалась. Зашла в костюмерную, платье взяла, в котором когда-то играла… Обтрепалось оно, я… оборки пришила. Прошла на сцену — пусто, темно… Поклонилась я ей низко три раза, как старушка на церковный купол. И вспомнился мне почему-то зеленый сибирский городок, весна, первый дебют…