Комендант Транссиба

Алин Павел

— Не понимаю совершенно, что происходит, — думал лежавший без сна Гилёв ночью. — И разведдозоры отправлять нет желания. Вдруг на самом деле какие-то нелюди орудуют. Что делать, как быть. Хоть бы враг прояснился, тогда сразу легче станет.

Абордаж

Флотилия лодок прошла Ольхон и сразу после него сменила курс с севера на северо — восток. Перед этим, на траверзе острова, моторки и баркасы остановились, баки доверху наполнили бензином. Мощные моторы, силой в сотню и больше лошадей, были очень прожорливы, потребляя много топлива. Скоробогач постоянно держал связь с барражирующими над флотилией вертолётами.

— Что там, пилоты, видать? — каждые пять минут спрашивал Никита Иванович. — Кто на воде есть?

Ни единой

лодочки не встретилось на пути, но на всякий случай Скоробогач послал четыре лодки вдоль южного берега Ольхона, когда основная часть флотилии прошла проливом между островом и материком. Со всех моторок и баркасов внимательно осматривали берега, но ни души не увидали. Берега Байкала и Ольхона были абсолютно пусты. Только в двух местах бойцы углядели пятнистых оленей, вышедших на водопой. Да ещё, когда проходили пролив, на берег, из сосновой тайги выпрыгнул огромный тигр. Глядя на проплывающие судёнышки, он начал хлестать себя хвостом по бокам, потом поднял голову вверх и зарычал. Оглянувшись, бойцы увидели, как полосатый хозяин леса не спеша побежал по берегу вслед за лодками.

— Вот паразит! — покачал головой сидевший за рулём Вася Дизель, механик с «Киянки». — Мы хоть не на этот берег десантироваться будем?

Автоматчик Андрон по кличке Корень, с открытым ртом смотревший на тигра, хмыкнул.

— Он, наверное, людей ест, — Вася Дизель усмехнулся, глядя на Андрона. — Такая зверина тебя вместе с автоматом сожрёт!

Корень закрыл рот и посмотрел на оружие, стоявшее рядом, у борта. Обернулся, глянул на хищника, уже почти не видного и засмеялся.

— Не сожрёт, зубы сломает, — улыбаясь, ответил он.

На полпути до полуострова Святой Нос вертолёты распрощались с флотилией и повернули обратно, в Слюдянку. Когда вдалеке показался берег, Скоробогач занервничал. Вполне было возможно, что здесь, на сопках Святого Носа есть наблюдатели чёрных викингов. Увидев идущую флотилию, они непременно сообщат о них в Усть — Баргузин. И тогда двенадцать лодок и восемь баркасов будут быстро уничтожены.

Еще засветло подошли к юго — западной части полуострова. Тут же на крутые, поросшие деревьями берега прыгнули разведчики. Около часа они рыскали по тайге, но только спугнули несколько зверей, да подняли переполох среди птиц. Их доклад успокоил Скоробогача. Он велел выгружаться на берег, лодки и баркасы затянуть масксетями, и прикрепить к ним нарубленных веток. Со стороны озера флотилия стала невидимой, по крайней мере метров с трёхсот, командир сам в этом убедился. Пока ещё было светло, Скоробогач выслал пару наблюдателей, велев им найти сопку повыше и осмотреть Баргузинский залив. Они на лодке, крадучись вдоль берега, прошли около тридцати километров, и когда солнце за их спинами уже подкатывалось к горизонту, высадились.

Моторку разведчики завели в устье небольшой речки и спрятали её среди валявшихся на песчаном берегу, проросших кустами брёвен, видимо, в давние времена их забросило сюда штормами.

Торопясь, парни взобрались на сопку и в бинокли осмотрели залив. На рейде стояли корабли. Вытащив из планшеток карты — двухкилометровки, разведчики принялись наносить на неё суда. Потом командир мог сравнить оба результата, что вело к более высокой точности наблюдения.

— Точку стояния определяем, — бормотал Епифан, прикидывая по карте расстояние, что они прошли и сравнивая с местностью, где находились. — Ага, вот и речка, где лодочка наша стоит. А мы, стало быть, здесь, на сопочке. Так, устье, сопка, есть. Смотрим на кораблики. Вот и «Вулверин» этот. А рядом сторожевики малые.

Его напарник худой чернявый Игорь Беляев черкался на карте молча, иногда вскидывая голову и на миг замирал, запоминая увиденное.

— Чёрт! А как же расстояние до кораблей мерить?! — Епифан вскинул к глазам бинокль. — Ладно, наносим на карту то корыто, что ближе к берегу.

Он нашёл около намеченного им судна ориентир на берегу — плохо

видимый домик с жёлтой крышей, но не обнаружил его на карте! Пришлось высматривать что-то другое. Подобрал изгиб береговой линии, сравнил с картой и отметил местонахождение первого корабля. Потом Епифан принялся линейкой, держа её на вытянутой руке, мерить углы между судами. Торопясь, разведчик не высчитывал до них расстояние, а чертил от своей точки линии в их сторону. Вскоре на карте протянулись четырнадцать лучей. Сейчас предстояло посадить на них отметки кораблей.

— Так, — Епифан приступил к расчёту дальности. — Что там нам говорили? На воде и при наблюдении сверху вниз предметы кажутся ближе, чем на самом деле. Но у нас есть линейка с миллиметровой шкалой и нам примерно известна длина корабликов.

Игорь Беляев мерил расстояние с помощью бинокля. Линейку он не любил с детства, когда не раз получал ею по лбу от строгой и глупой учительницы в детдоме.

Меж тем Епифан установил угловую величину одного судна, быстро посчитал, сколько до него метров и продолжил измерения со следующими.

Заметив, что темнеет, он оставил расчёты и только быстро записывал полученные данные. Когда серые сумерки заполнили Баргузинский залив и заползли на сопки Святого Носа, разведчики сняли свои брезентовые куртки, легли на мягкий мох, и накинули их на головы. Перед собой они положили листы карт, включили фонарики и закончили свою работу.

— Ну, что, Игорёк, — Епифан аккуратно сложил карту в планшетку. — Сваливаем по — тихому? Нам ещё часа три пилить до наших.

— Да, пора топать.

Вдруг до наблюдателей донёсся тонкий, но с каждым мгновением нарастающий и грубеющий шум лодочного мотора. Кто-то шёл в темноте по Байкалу. Мелькнул свет фонарей.

— Это не наши, — шепнул возбуждённый Епифан напарнику. Неизвестная моторка подошла совсем близко, звук движка стал стихать и вскоре совсем пропал.

Разведчики принялись осторожно спускаться вниз, стараясь не шуметь. Хотя они оба с детства привыкли к охоте, рыбалке и могли скрадывать любую дичь, но с лесными зверями в части бесшумности хода тягаться не могли. Сила человека на охоте в терпении, возможности часами лежать или сидеть не двигаясь, срастаясь с энергетической атмосферой леса. Но при движении люди сильно проигрывали коренным обитателям тайги. Обувь, одежда, оружие, снаряжение, соприкасаясь с листьями, ветками, кустами, не сигнализировали об этом охотнику, производя ненужный шум, в отличие от зверья, у которого каждый волосок на шкуре всегда был настороже. Епифан с Игорем знали об этом и старались идти тихо, не шуметь. Ситуация осложнялась и тем, что они шли по этому лесу практически впервые, а зрение, главный поставщик информации для человека, не могло им помочь. Темнота заполнила пространство меж деревьев и парни спускались к озеру наугад. Они помнили, что лог, в котором протекала речка, в чьём устье лежит лодка, справа от них. Перекинувшись парой слов, разведчики решили пробираться по его краю.

Если поднялись они минут за десять, то спуск занял больше часа.

Вскоре они увидели на стволах кедров отблески костра. В запахи смолы и мха вплёлся дымок и сладкий аромат шашлыка. Очень осторожно подойдя ещё ближе, разведчики увидели на песчаном берегу, метрах в пятнадцати от себя, там, где речка впадала в Байкал, весьма опасную компанию. Четыре негра и две смуглых женщины жарили на огне мясо и пьянствовали. В речке Епифан заметил две картонные коробки. Из их размокших стенок вылезли наружу горлышки коньячных бутылок. Ещё одна такая же винная коробка, распотрошённая, валялась у костра. Тут же, на разостланном цветастом одеяле лежала закуска — банки с финиками, маслинами, взрезанные упаковки сушёных бананов, россыпь стрелок зелёного лука и черемши, куски лепёшек, пластиковые бутылки с жёлтой жидкостью внутри, видимо, лимонный или апельсиновый сок, на огромном железном блюде горой навалены дымящиеся коричневато — красные куски мяса.