Комендант Транссиба

Алин Павел

Стоявшие неподалёку Седых и Ринат ухмыльнулись. Комброн выругался и отбросил палочку.

— Маньяком стану сапожным скоро, — Пустэко вздохнул. — Чтобы мне обидно не было, заставлю своих обувь драить утром и вечером.

Слушавшие разговор десантники с «Фантомаса» переглянулись и глянули на свои сапоги.

— Вот, вот, — комброн повернулся к ним. — Что мне, одному страдать? Запомните, товарищи бойцы, чистая обувь — чистая душа. И никак иначе. Думаю, надо перекусить, порыбалить, да и обратно двигать. Никого здесь нет, дома в посёлке пустые, огороды заросли.

— Рыбалить, так рыбалить, — кто-то из десантников оглянулся на чёрный проём заброшенных арсеналов и быстрым шагом отправился к бронепоезду. За ним потянулись остальные.

На берегу озера горели костры, в котелках варилась уха, мужики наливали потихоньку по маленькой. На «Фантомасе», на той стороне вагонов, что обращена к солнцу, сушились две сетки — бредня. Хозяйственный Альбертыч, напросившийся в разведку, осмотрев их, качал головой,

найдя несколько дырок — придётся опять штопать. По берегу бродили чайки, подбираясь к месту, где чистили выловленную рыбу. Заметив это, на них бросились два взятых с собой волкодава. Чайки взмыли в небо, покружились, и дождавшись, когда собаки вернутся к кострам, вновь приземлились на прежнее место, клевать выброшенные внутренности.

Вася Лицигер слопал двух варёных судаков, выпил около двух литров рыбной юшки с караваем душистого хлеба, закусил всё это кучкой свежезакопчённых окуней и прилёг отдохнуть на бережку, кинув под себя ватную, простёганную куртку.

— Вы мне рыбки ещё оставьте, — попросил он и задремал. Около одного из костров поддавший Закидон рассказывал о службе в армии в далёкие времена.

— Я в десантно — штурмовой бригаде долг Родине отдавал, — вещал старик, покуривая трубку. — В самоволку к подружке ушёл, возвращаюсь в часть, а там дежурный меня подпалил. Я бежать, он за мной. Я быстро тогда бегал, а он чемпион России по офицерскому многоборью оказался. Заловил меня этот капитан. Поскольку этот залёт у меня не первый был, и начальству я надоел, списали меня из ВДВ. Осталось полгода служить, и направили меня на флот. Угодил на подводную лодку атомную.

Слушатели, сидевшие на вросших в песок брёвнах, молчали, и верили Закидону. Никто из них не знал, как служили раньше и никогда не видели атомной субмарины.

— И попал я сразу, ещё форму морскую даже не успел получить, в автономное плавание, — продолжал заливать старичина. — А какая разница? У них тельняшки, у нас тельняшки. Так и потопал по морям. Идём мы на глубине двести метров в Саргассовом море, и вдруг, — Закидон взял паузу и осмотрел всех напряжённым взглядом, видимо, вновь переживая эпизод из своей юности. — Водоросли на винт намотались. Встала наша подлодка. Висим над глубиной Мирового океана. Конечно, если реактор работает, и продукты есть, то пару лет так провисеть сможем — и воды и воздуха хватит. Но. Надо выполнять боевую задачу! Обойти незаметно для американцев вокруг света. Вызывает меня к себе командир подлодки и ставит задачу. Ты, говорит, десантник, то есть безбашенный воин. И потому и Родина, и я, и вся наша страна ждут от тебя подвига. Ну, подвиги я любил. Чё надо, спрашиваю? В общем, одели на меня акваланг, дали топор и через торпедный аппарат, это такие трубы в подводной лодке, через них торпеды наружу выбрасывают, меня и протолкали. Я, как вылез, верёвкой привязался, чтобы не унесло куда подальше и к винту. А он весь в водорослях. Они плотные, толстые, американские. Я их топором разрубил, пару раз винт вручную провернул, потом за верёвку дёрнул, меня обратно затащили и двинулись мы дальше, боевую задачу выполнять. Мне за это значок дали «Отличник подводных войск». А потом американцы нас всё-таки засекли. Слышим, по корпусу снаружи что-то барабанит. А это они лучами специальными по нам стучали. Но это полбеды. Ушлые были эти американцы, сумели шум винта нашего засечь. А это всё, труба, никак не скажешь. Так и мотались несколько часов, как иголка с ниткой, куды мы, туды и они. Корабли специальные, противолодочные. Надо от них отрываться, конспирацию соблюдать. Подводные походы это, мужики, государственная тайна. Вот сейчас, говорите, есть государство снова, значит, и тайны тоже будут. Командир наш умный был мужик, прокоцанный такой, мама, не горюй! Он, как мне говорили, три года назад до нашего похода, тоже, под водой, подкрался на своей подлодке к американской субмарине, и снял с неё прямо на ходу перископ. Они его снаружи оставили, а наш не побрезговал. Ладно. Сейчас-то что делать? Командир мрачный такой сидел, сидел, потом вскочил и командует: «Глуши движок!». Ну, машину остановили. Подлодка встала, опять, значит, висим в Мировом океане. Американцы над нами стоят. А что им? Знают, что мы никуда не денемся. Ожидают, чтоб за нами по звуку винта пойти следом и секретную нашу боевую задачу вынюхать. Я смотрю, механики забегали по подлодке туда — сюда, трубы какие-то таскают, дрель проволокли. Что-то пролязгало, прошипело и вдруг по громкой связи: «Слушать в отсеках! Вёсла на воду!» Оказывается, механики из труб вёсла смастерили, дырки в бортах просверлили и наружу их высунули. Чтоб вода не попала внутрь, резиновые прокладки поставили. И мы так тихонько, тихонько на вёслах и ушли. Тяжело, конечно, под водой грести, подлодка тяжелушшая, сотни тонн весит, но надо. Надо, чтобы задачу боевую выполнить.

Стрелки завздыхали, понимая, как сложно было в старые времена справляться с противником. Стрелки на часах докатились до четырёх, практически все последовали примеру Васи Лицигера и прилегли отдохнуть. Слегка поддавший Данияр беседовал с Манжурой о смысле жизни. Тот зевал и скучал. Ему было всё равно, как и всегда. На озеро он поехал, когда шаман предложил ему прогуляться. Не так давно, пристально наблюдавший за Манжурой Данияр прямо заявил тому, что у него нет

души. Николай только пожал плечами. После встряски на Камской ГЭС, когда он повстречался с камами, его эмоции пошли на убыль. Врачи и учёные, каждый день, за исключением тех, на которые выпадали боевые столкновения, наблюдавшие за ним, вынесли вердикт «эмоционально стабилен». Такой диагноз выставлялся сумасшедшим, равнодушным ко всему. Но Манжура не был таким. По мнению Данияра, душа Николая где-то запропала, а почему он живёт, неизвестно. Учёные пытались связать этот парадокс с появлением камов, но как, на каком основании, никто не понимал.

— Кама, это камская река, — говорил Данияр на одном из совещаний с учёными. — Они всегда переправляют по ней души. И вдруг, часть камов всё бросает и идут с вами. Они стали частично видимы, частично ощутимы. Почему? Зачем? То, что они разместились между железом вагонов и железом рельсов, неудивительно. Этот металл самый сильный в мире. И насколько мне известно, в реке Каме уровень железа во много раз выше, чем в других реках. Но почему они идут с нами? Почему Манжура без души, а живой?

Других учёных волновали вопросы практического использования камов, или чудо — юдов, как их прозвали сначала. Для подъёма тяжестей, для транспортировки грузов и так далее. Естественно, думали, как применить камов в военных целях. А слова Данияра про отсутствие души у Манжуры считали неподтверждённой гипотезой.

Сейчас, сонно щурясь на солнышке, шаман всё пытался выглядеть у своего подопечного хоть частичку души. У всех, кого он только не встречал в жизни, и людей, и животных, и даже рыб и деревьев, светлое свечение окутывало голову или верхушку. У Манжуры ничего не светилось. Данияр плюнул и побрёл к костру, где, воровато оглядываясь по сторонам, Яков Седых разливал по маленькой.

Выставленные часовые позёвывали, озирая окрестности. Пустэко решил выдвигаться ближе к темноте. С утра десантники с «Фантомаса» выставили в озере пяток мерёж. И чем дольше они простоят, полагал комброн, тем больше рыбы в них попадётся. Очень Сергей любил вяленую рыбку. Особенно он уважал синца. К тому же Пустэко не терял надежды, что главмех конвоя сдержит слово и соберёт пивоваренный агрегат. Николай Борисович просил помочь с чертежами, и потому комброн обшаривал все книжные магазины в попадавшихся на пути городах. Но нужной книги с инструкцией, как правильно сварить пиво, до сих ему не попалось. Однако, несмотря на это, пользуясь случаем, вяленую рыбу надо было запасать. А то вдруг пиво появится, а рыбы нет! Такого допустить было нельзя.

Сигнал в лесу

Полудремавший часовой вдруг краем глаза отметил какое-то движение. Он открыл глаза полностью и осмотрелся, вскинув голову. На северо — западе, над сопками падала вниз красная ракета. Она ещё не успела упасть в тайгу, как взвилась ещё одна. Пара красных ракет — давний сигнал тревоги, просьба о помощи. Часовой схватил переговорник рации и нажал кнопку вызова. Ожидая ответа, он воткнул в землю две палочки, отмечая направление, откуда взлетали ракеты.

— Задерживаться здесь я не имею права, — Пустэко посмотрел на Сабирова. — Но и оставлять без внимания эти сигналы нельзя. Ваши предложения?

Командир десантной группы и Сабиров были едины в ответе — надо проверить, кто там пускает ракеты. Комброн, поразмышляв, принял решение. Шесть десантников с «Фантомаса» и шесть стрелков под командой Рината отправятся на разведку. Сабиров с оставшимися бойцами будет ждать их здесь. Поскольку связи с Гилёвым нет, бронепоезд сейчас вернётся в Улан — Удэ, Пустэко доложит начальству и скорее всего, вернётся обратно сегодня же или завтра утром. Сабиров будет ожидать группу Рината в селе.

Добровольцы нашлись даже с избытком, пришлось выбирать. Рвавшегося в бой Васю оставили в селе, такому здоровяку тяжело ходить по сопкам. Через полчаса недолгих сборов группа Рината отправились в путь. Оставшиеся десантники сняли мерёжи, засолили пойманную рыбу в алюминиевых флягах, и погрузили их на бронепоезд. «Фантомас» отправился в Улан — Удэ, а Сабиров с бойцами принялся благоустраивать бивак. Может, заночевать здесь придётся, кто знает.

Дверь в скале

Группа Рината, куда вошли одни бывшие пограничники, привычные к переходам, шли к месту подачи по склонам сопок. На их удивление, тайга здесь была чистая, не замусоренная павшими деревьями, и кустов почти не было. Сторона, обращённая к Гусиному озеру, была вообще безлесной. Идти было легко. Только липла к лицам паутина, да ноги иногда провалились в мягкий мох. В одном из распадков бойцы спугнули стадо изюбрей, над головами одно время висели стрекотуньи — сороки, не боящиеся людей белки мельком поглядывали на них, и скрывались на ветках, занявшись своими делами. Через пару часов ходьбы группа поднялась на очередную сопку. Ринат решил немного передохнуть и сориентироваться. Снайпер Мортулов ловко влез на здоровенный кедр и оттуда осмотрелся. Спустившись, сообщил, что идут правильно, с направления не сбились. Примерное место, откуда взлетали ракеты, вроде уже недалеко. После отдыха группа разделились на тройки и не очень торопясь, бойцы пошли вперёд, не теряя соседей из виду. Взобравшись на гребень ещё одной сопочки, они вдруг остановились. Крайняя справа тройка подала сигнал. Внизу, в распадке текла речка с заросшими черёмухой и ивняком берегами. Тут же находился массивный, издали почти целый, довольно широкий мост через неё.