Комиссар Дерибас
Шрифт:
— Ты чего явился? — удивился тот.
— Не могу, Тимофей Петрович. Не время отлеживаться дома.
— Не мудри, — отрезал Самсонов. — Да и какой ты сейчас работник?! Вот окрепнешь как следует, тогда и приходи.
— Но думать-то я могу?!
— Думай, думай сколько хочешь. Только в дела не лезь. — Самсонов углубился в чтение какой-то бумаги. Потом не удержался, сказал: — Вот письмо из Тамбова. Муравьев уехал в антоновскую армию. А к нам, в Москву, собирается Федоров. Сейчас пойду докладывать Дзержинскому, а ты отправляйся домой.
Самсонов
— Ты еще здесь? Чего ты хочешь?
— Тоже участвовать в этом деле. — Голос Дерибаса был решительный. Самсонов посмотрел на него, смягчился и спросил:
— Ну что ты можешь в таком состоянии?
— Все, что нужно. Я начинал дело. Имею я право его продолжить?
— Имеешь… Хорошо. Федоров приедет завтра. Послезавтра я пойду на встречу с ним и буду выступать в роли деникинского офицера. Такое принято решение. Ты организуй наблюдение за этим типом. Согласен?
— Согласен.
Помолчали. Неожиданно Самсонов спросил:
— Помнишь, в Петрограде ты дал мне адрес профессора Шокина?
— Конечно.
— Помог нам тогда старик. Был я у него… Петроградские чекисты раскрыли крупный заговор, готовилось восстание в северной и северо-западной областях Республики. Сейчас ведется следствие.
— Большая организация?
— Несколько сот человек. Найдены динамит, оружие, тайная типография.
— Феликс Эдмундович тогда, перед отправкой чекистов на подавление кронштадтского мятежа, нас предупреждал…
— Слушай дальше, — продолжал Самсонов. — Ближайшей целью заговора была подготовка людей для переворота. Важнейшим средством они считали террор и диверсии. Они взорвали памятник Володарскому, организовали ряд покушений. Хотели совершить налет на поезд Красина и забрать золото и ценности. Организация готовила серию взрывов на Нобелевских складах, поджог 1-го государственного лесозаготовительного завода, убийство комиссара Балтфлота Кузьмина.
Главарь организации Таганцев вместе с бывшим князем Шаховским организовал в Петрограде и в Москве ряд банковских подпольных контор для подрыва экономики страны и реализации ценностей за границей. Критикуя стремление Колчака, Деникина и других белых генералов свергнуть Советскую власть с помощью империалистических государств, путем интервенции, Таганцев пришел к выводу, что нужно взрывать Советскую Россию изнутри, поднимать против нее народ, бунтовать! Представляешь себе?!
— Так ведь это новая тактика контрреволюции! И одним из проявлений этой тактики является антоновщина! — воскликнул Дерибас.
— Конечно же! — подтвердил Самсонов. — «Союз освобождения», являющийся кадетской организацией, имел чрезвычайно расплывчатую программу. Монархист Таганцев в целях привлечения социалистических групп выдвигает кронштадтский эсеровский лозунг так называемых «свободных перевыборов» в Советы. Представляешь, до чего дошли! Все заодно — монархисты, кадеты, эсеры! Они заявляют, что под «свободными» Советами признают сколоченные на их лад
— Смотри, что делает контра! А ты говоришь — сиди дома. Да как я могу сидеть дома?! Давай мне поручения, Тимофей Петрович!
От Самсонова Дерибас прошел в свой кабинет. Вызвал начальника группы, рассказал ему о задании — организовать наблюдение за Федоровым.
— Держите меня все время в курсе событий.
— Хорошо.
Договорившись о некоторых деталях, Дерибас возвратился домой. Нина Ивановна уже пришла с работы.
— Где ты был?
— Заходил к Самсонову.
— Опять рвешься в бой! Ну хоть бы поправился как следует.
К ночи у Дерибаса разболелось бедро. Он выпил какую-то микстуру. Уснуть долго не мог. В голову лезли разные мысли, а главное — думал о предстоящем приезде в Москву антоновца и о встрече с ним Самсонова. «До чего же обнаглели! Не боятся ехать в столицу… Да-а, туго, видно, им. Ищут связей и поддержки. Сами по себе задохнутся и передерутся, как пауки в банке. Это ясно. Но для нас от встречи с Федоровым зависит многое!»
Проснулся рано. Было совсем светло. Сквозь прикрытые портьеры проглядывало солнце. Июньское утро было теплым. Оделся, сделал небольшую зарядку, такую, как научили его в госпитале: чтобы лучше работали суставы.
Пришел на службу раньше всех. Хотел познакомиться с накопившимися за время болезни материалами, посмотреть, нет ли чего нового из Тамбова. Услышал, как стали хлопать двери других кабинетов. Потом один за другим заходили сослуживцы к нему и задавали один и тот же вопрос:
— Ну как?
Всем Дерибас пожимал руки и шутливо отвечал:
— Лучше всех!
Разговаривал, шутил, а все время думал о Федорове: «Как он там? Взяли под наблюдение или нет?»
В час дня не выдержал, позвонил начальнику группы:
— Почему не звоните? Как у вас дела?
— Все в порядке, Терентий Дмитриевич. Ведем наблюдение, результаты доложим вечером.
— Приехал или нет?
— Приехал, приехал. Уже в городе.
Успокоенный Дерибас спустился в столовую. Она находилась на первом этаже. Народу было много, все друг друга знали, делились новостями, но Дерибасу разговаривать не хотелось. Да и рассказывать об операции он не мог, сел в угол за свободный столик.
— Что, Терентий Дмитриевич, невесел? — К нему подошел его старый друг Валерий Михайлович Горожанин.
— О, Валерий, садись. Ты почему здесь? И почему не зашел ко мне?
— Приехал только вчера и собирался зайти. Да вот увидел тебя здесь и рад встрече. Как нога?
— А-а… — Дерибас махнул рукой. — Болит. Еще, говорят доктора, долго будет болеть. Да не в этом дело… Работать надо.
— Это верно. Сейчас лезут все: от монархистов до эсеров, — чтобы спихнуть большевиков. За свою собственность они готовы нас вешать на деревьях, стрелять и бить.
— Ты прав… Как твои дела?
— На днях еду на Украину.