Комиссар госбезопасности
Шрифт:
На выходе с базара, рядом с которым находился участок милиции, Павел купил у старушки горсть насиння [37] и, лузгая на ходу, направился дальше. А чтобы сократить расстояние до дома, пошел заросшими молодой травой переулками. Когда свернул в очередной, из-за куста сирени нарисовались двое. Тот самый хлюст и второй, постарше, широкоплечий, с рябой рожей.
– Тпру, военный, – оскалил зубы хлюст, – разблокайся, – и потянул из-за пазухи обрез. Но не успел. Жертва прыгнула вперед, рубанув ладонью по шее. Захрипев, хлюст повалился набок. Второй сиганул через плетень, замелькал
37
Насиння – подсолнечные семечки
Нагнувшись, Павел взял обрез, передернул затвор и пнул рябого сапогом в бок:
– Вставай, гад!
Повел, толкая куцым стволом обратно. В участке сдал его милицейским, те составили протокол. Спустя час Павел подходил к родительскому дому. Точнее не к родительскому, а съемному, его семья арендовала у местного богатея Хроленко.
Стоял дом на окраине, в мешанине улиц спускавшихся к реке, окруженный небольшим садом. В огороде копалась женщина. На скрип калитки обернулась и, охнув, побежала навстречу.
– Ну, вот я и вернулся, мама, – обнял её сын. – Здравствуй.
Спустя час прибежали сёстры, работавшие у немецкого колониста, Павел вручил всем гостинцы, семья собралась за столом. Домашние засыпали вопросами: кем воевал и в каких местах, а мать спросила о брате – пришлось рассказать. Женщины расплакались, а сын, нахмурившись, поиграл желваками на щеках: «Будет. Давайте лучше помянем Николая».
На следующее утро, начистив сапоги, отправился в окружное ГПУ. Оно находилось в центре города в здании бывшей гимназии, у двери стоял часовой. Войдя внутрь, Павел предъявил дежурному направление, и тот сопроводил в кабинет начальника на втором этаже.
Начальник оказался мужчиной лет тридцати, с орденом Красного Знамени на гимнастёрке, чем-то похожий на Будённого.
– Прибыл для дальнейшего прохождения службы, – козырнув, Судоплатов прошёл вперед и положил направление на стол.
– Садись, – начальник взял документ и внимательно прочёл. – Твоё личное дело уже у нас, – подняв глаза, отложил бумагу в сторону. – Значит, успел повоевать и послужить в Особом отделе?
– Успел, – снял фуражку Судоплатов.
– А на вид выглядишь старше шестнадцати.
Павел молча пожал плечами.
– Поскольку ты человек военный, примешь в обслуживание греческие, болгарские и немецкие поселения в округе, – начальник потянулся к телефону и, покрутив рукоятку, снял трубку: – Маневич, зайди.
Через несколько минут дверь кабинета открылась, появился смуглый парень, чуть старше Павла, в галифе и с наганом на боку.
– Знакомься, это наш новый оперативник Судоплатов, – кивнул на Павла начальник. – Передашь ему литерные дела [38] по поселенцам и введёшь в курс дела.
38
Литерное дело – обобщенные оперативные материалы на объект.
Передашь ему литерные дела [38] по поселенцам и введёшь в курс дела.
– Слушаюсь, – тряхнул тот смоляным чубом, – пошли со мной.
Так началась служба на новом месте.
Окружной отдел ГПУ включал в себя сорок человек, коллектив молодой,
38
Литерное дело – обобщенные оперативные материалы на объект.
39
Нестор Махно – известный анархист, активный участник Гражданской войны.
Принимая от Маневича дела, Павел удивился их состоянию. Документы исполнялись безграмотно и не систематизировались, из них невозможно было уяснить оперативную обстановку на объектах. Агентуры и доверенных лиц было явно недостаточно, а их сообщения напоминали бред сивой кобылы.
– Как же ты работаешь? – возмутился Судоплатов.
– Нормально, – ухмыльнулся тот. – Вот мой главный помощник, – вынув из кобуры, Маневич потряс в кулаке револьвером. – Чуть что, рукояткой по зубам и любой сообщает всё, что знает.
Докладывать начальнику Павел не стал, принялся восполнять пробелы.
Основную часть дня, заседлав в конюшне выделенную лошадку, проводил в посёлках колонистов. В отличие от украинских, разорённых войной сёл, они были в основном зажиточными – на полях колосились хлеба, бродила тучная скотина, имелись бахчи с виноградниками и пасеки.
Там Павел знакомился с людьми, подбирая и вербуя негласных сотрудников, а вернувшись в отдел, до поздней ночи просиживал в кабинете, работая с документами.
Спустя месяц он получил заслуживающую внимания информацию.
Вновь приобретенный агент «Фёдор» из немецких колонистов сообщил, что их староста Шварц снабжает продуктами банду атамана Лютого. По непроверенным данным банда насчитывала от трёх трёх до семи десятков сабель при двух тачанках. Банда была дерзкая и опасная. Лютый, в прошлом сотник у Петлюры [40] , нападал на сёла, вырезая сельский актив, убивал милиционеров и грабил местное население.
– Добровольно помогает? – спросил осведомителя на явке Судоплатов.
40
Петлюра С. В. – украинский военный и политический деятель, глава Директории Украинской народной республики в 1919–1920 годах.
– Нет, по принуждению. В противном случае банда грозит сжечь мельницу и село.
– Где она скрывается, знаешь?
– То ведает только староста и два его работника.
О полученной информации Павел тут же доложил начальнику, тот вызвал заместителя, всё обсудили и приступили к реализации.
Для начала в следующее воскресенье на базаре по-тихому задержали приехавшего туда по делам старосту и допросили на явочной квартире. Шварц сначала запирался, а когда пригрозили расстрелом за помощь «самостийныкам», всё признал.