Комиссар госбезопасности
Шрифт:
– Давно служите? – пообщавшись с другими, задал он вопрос Павлу.
– С девятнадцатого, – одёрнув гимнастерку, встал тот.
– И сколько же вам сейчас лет?
– Двадцать.
– Получается, начали в двенадцать? – вскинул брови республиканский начальник.
– Да. Сначала в РККА, затем в Особом отделе, а теперь здесь, – доложил Павел.
– Интересно, – покачал головой тот, что-то чиркнув карандашом в блокноте. На следующий день комиссия уехала, а спустя неделю из Харькова пришла шифровка: «Откомандировать оперуполномоченного Судоплатова Павла Анатольевича в распоряжение ОГПУ Украинской ССР».
Глава 4.
В воздухе серебрились нити паутины, по небу тянул журавлиный клин, с деревьев, кружась, опадали листья. Павел шел по центральной аллее сквера на службу. Навстречу из боковой аллеи вывернула рота красноармейцев, в уши ударила песня:
Белая армия, чёрный баронСнова готовят нам царский трон,Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней!– выводили молодые голоса, Павел посторонился.
Так пусть же КраснаяСжимает властноСвой штык мозолистой рукой,И все должны мыНеудержимоИдти в последний смертный бой!– отбивая ботинками шаг, прошел рядом строй, обдав запахом ваксы и махорки.
Павел проводил бойцов глазами, хотелось вот так шагать вперед к новым победам и боям, но служба на новом месте не позволяла. Как-никак ответственный работник.
Уже третий месяц Павел служил уполномоченным информационного отдела республиканского ОГПУ, занимался аналитической и агентурной деятельностью. А помимо этого обслуживал спецколонию под Харьковом, в которой воспитывались малолетние преступники.
Это направление считалось не менее важным и осуществлялось по личному указанию Дзержинского. Тот придавал особое значение борьбе с детской беспризорностью и её искоренению.
Работать приходилось много: с десяти утра до восемнадцати вечера в кабинете, а после этого до глубокой ночи с агентурой. На первых порах было нелегко, но Павел привык к трудностям. Жил он в ведомственном общежитии, в получасе ходьбы от службы, питался в ведомственной столовой.
Сквер закончился, Паша вышел на улицу Карла Либкнехта с ходившими по ней трамваями, пересёк и вошел в подъезд серого, в четыре этажа здания. Там, предъявив дежурному служебное удостоверение, поднялся на последний и отпер дверь одного из служебных кабинетов. Он был небольшой, с двумя столами у противоположных стен, сейфами в углах и вешалкой.
Повесив на крючок фуражку, прошёл к окну и распахнул форточку – в кабинет хлынул шум города. Сняв мастичную печать, открыл сейф, достал оттуда агентурное дело и принялся оформлять справку о встрече с агентом.
Когда заканчивал, в кабинет зашел начальник отделения Козельский. Это был лет сорока человек с породистым лицом и седыми висками, начинавший службу ещё с Кедровым [47] .
–
– Слушаюсь, – Павел запер в сейф дело и спустился двумя этажами ниже.
У встретившегося в коридоре работника спросил номер нужного кабинета. Найдя, постучал в дверь.
47
Кедров М. С. – сподвижник Дзержинского, ответственный работник ВЧК.
– Да, – донесся изнутри звонкий голос.
Открыв переступил порог и замер на месте. Из-за стола с пишущей машинкой и кипой документов, к нему обернулась девушка. Круглолицая, с золотыми волосами и голубоглазая.
– В-вы Каганова? – сглотнул слюну Павел.
– Да, – кивнула она. – Чем обязана?
– Я от товарища Козельского, за документами.
– Новый сотрудник? Что-то вас раньше не встречала, – гибко встав, прошла к сейфу.
– Ага, – покраснел Павел. – Работаю в управлении третий месяц.
– Ясно, – извлекла папку с грифом «сов. секретно», – распишитесь.
Он расписался в журнале получения и, пробормотав: «Спасибо», вышел.
Двинулся по коридору в другую сторону, а потом остановился, поняв, что влюбился. Именно о такой девушке мечтал, хотя других не знал, было не до этого.
Когда доставил папку начальнику, тот спросил:
– Вы какой-то не такой. Что-то случилось?
– Нет, всё нормально. Разрешите идти?
– Да, пожалуйста.
Несколько дней он ходил под впечатлением от встречи, а в конце недели она состоялась вновь. Павла вызвал к себе Козельский и попросил вернуть в СПО полученные документы. Тот с замирающим сердцем понёс – девушка была на месте. Она стояла на стуле у окна, пытаясь отворить створки, на подоконнике рядом находилась банка с клейстером, лежала кисть и длинные полосы бумаги.
– О! Это снова вы? – девушка ловко спрыгнула вниз.
– Вот, принёс папку, – смущенно бормотнул Павел.
Она сделала отметку в журнале, а потом кивнула на окно:
– Не поможете открыть? Хочу заклеить на зиму.
– Конечно, помогу, – шагнул вперёд и с хряском открыл обе половины.
– Спасибо, – улыбнулась, – а то дёргаю, дёргаю, не получается.
– А давайте помогу заклеить? – решился парень. – Я умею.
– С удовольствием.
Через полчаса работа была выполнена, а когда Павел собирался уходить, девушка предложила выпить чаю. Вскоре оба прихлебывали из чашек заваренный на липовом цвете кипяток, куда она опустила по кусочку сахара. Познакомились ближе.
Как выяснилось Эмма, так её звали, была на два года старше Павла и родом из Гомеля. Там с золотой медалью закончила гимназию и работала в губернской организации большевиков. Затем переехала в Одессу, поступив на службу в ГПУ. Зная языки, занималась оперативной работой в среде немецких колонистов и румын, год назад была с повышением переведена в республиканский аппарат, где, являясь старшим уполномоченным, руководила агентурной сетью осведомителей из числа творческой интеллигенции.
– А что вы делаете в это воскресенье? – набравшись храбрости, тихо спросил Павел.