Комиссар госбезопасности
Шрифт:
Полтора десятка красноармейцев и Пашка, оскальзываясь в траве, поднялись вверх. У кого были, побросали винтовки. Казаки, окружив всех, погнали к недалекому шляху, на котором другие грабили полковой обоз. В степи с разбросанными тут и там телами верховые добивали раненых.
К понуро стоявшим красноармейцам подскакал офицер в ремнях и с золотыми погонами на плечах, осадил солового [5] жеребца.
– Так что захватили пленных, вашбродь! – отрапортовал урядник. – В распыл прикажете? – и выпучил рачьи глаза.
5
Соловый –
– Давай их к Карнауховским хуторам, – указал тот в сторону рукой с витой плеткой. – Завтра прилюдно расстреляем.
– Вперед, убогие! – погнали казаки пленных по шляху. Заклубилась белесая пыль, сверху палило солнце.
Хутора утопали в садах, там у колодцев уже поили лошадей и дымили полевые кухни. Пленных загнали в пустой амбар на окраине, рядом с кукурузным полем, выставили у двери часового. Внутри было прохладно, из небольшого окошка в торце проникали лучи света.
Одни опустились на земляной пол, другие привалились спинами к рыжим стенам из сырца, тихо стонал раненый.
– Да, братцы, – вздохнул один из пожилых бойцов, сидевший у двери, – завтра беляки наведут нам решку [6] .
– А может, покаяться, глядишь, и простят? – откликнулся второй, моложе, с русым чубом.
– Это ж казаки, дура, – пренебрежительно сказал сосед Пашки, борцовского вида крепыш в тельняшке. – Они тебя причастят шашками, как морковку.
– Точно, – добавил кто-то из полумрака. – Что-что, а позверствовать казачки любят.
Все замолчали, потянулась резина ожидания.
6
Навести решку – лишить жизни (жарг.)
Между тем луч света, пробивавшийся в амбар, стал меркнуть, наступил вечер, а на хуторах запиликала гармошка.
Ехали казаки из Дону до домуПидманули Галю, забрали с собою.Ой, ты Галю, Галю молодая!Пидманули Галю, забрали с собою!..– пьяно орали хриплые голоса.
Когда песня закончилась, гармонист врезал танец Шамиля [7] , перемежающийся лихим свистом, выкриками «ора да райда» и ружейной пальбой.
7
Танец Шамиля – популярный танец у кубанских казаков.
– Веселятся, твари, – скрипнул зубами сосед Пашки.
– Мне бы воды, братцы, жжет внутри, мочи нет, – завозился в своем углу раненый, баюкая перевязанную обмоткой руку.
Матрос (так назвал его про себя Пашка) молча встал, прошел к двери и громко постучал кулаком:
– Открой, дядя!
Снаружи звякнул запор, дверь, скрипнув, отворилась, возник силуэт в папахе и с винтовкой в руках:
– Чего надо?
– Будь другом, принеси воды, у нас раненый.
– Подохнет и так, – пробурчал страж. – Ишо постучишь, застрелю как собаку.
Дверь снова закрылась, лязгнул засов.
– Гад, – харкнул матрос на пол и заходил меж ног товарищей по амбару. Остановился у окошка в конце, встав на цыпочки, просунул
– Маловато, – сказал кто-то. – Хрен пролезешь.
– Это да, – вернувшись назад, уселся на место.
– Дядя матрос, – придвинулся к нему Пашка. – Я могу, если надо. И ещё у меня во что есть, – оглядевшись по сторонам, достал из кармана штанов браунинг.
– Молоток, пацан, – тихо сказал тот, повертел в руках пистолет и вернул обратно. – Тебя, кстати, как звать?
– Пашка.
– А меня Иван. – Он наклонился к Пашке, и они немного пошептались. Потом оба встали и снова прошли в конец амбара. Никто не спал, все молча наблюдали.
Матрос опустился на карачки, мальчишка влез ему на спину, через минуту в светлом пятне окна мелькнули босые пятки.
На другой стороне Пашка упал в крапиву и зашипел от боли. Затем, тихо взведя затвор, прислушался. В хуторе по-прежнему шла гульба, раздавались пьяные крики, иногда в небо полыхали выстрелы.
Ужом Пашка прополз к углу амбара, осторожно выглянул. Часовой дремал сидя на колоде у стены. Встав на ноги, паренёк начал к нему красться. Сердце едва не вылетало из груди, было страшно. В метре от беляка под ногой треснул бурьян. Часовой поднял голову… и тут же в лоб ему ударила пуля.
– Хек, – дернувшись, беляк повалился набок, а мальчишка был уже у двери.
Отодвинув засов, распахнул дверь настежь. Из амбара первым выскочил матрос, схватил винтовку часового и сдернул с него пояс с подсумками. Вслед за матросом выбежали и остальные.
– Ходу, – махнул Иван рукой, и все нырнули в кукурузу. По лицам захлестали перистые листья, запахло ночной прохладой.
Сопя и спотыкаясь, пробежали версту, и здесь Пашка, оступившись, упал, ногу пронзила боль.
– Ой, – закусил он губу, но звать на помощь не стал, а беглецы меж тем удалялись. Потом шелест листьев стих, где-то затрещал сверчок, в небе пушисто дрожали звезды.
Понимая, что может быть погоня, мальчишка стал на ноги и поковылял по полю под уклон, в сторону от основного следа. Пару раз, присев, он отдыхал, а к утру вышел к небольшой сонной речке, поросшей осокой и кувшинками.
Жадно напившись, перебрел на другой, поросший верболозом [8] берег, и там, забившись под куст, уснул. Разбудил его веселый щебет птиц, на востоке вставало солнце, над рекой клубился легкий туман.
Пашка протер глаза, пощупал стопу на ноге, боли почти не было.
8
Верболоз – кустарник ивы.
Спустившись к воде, умыл чумазое лицо, утерся подолом серой рубахи и почувствовал, как засосало под ложечкой. В последний раз ел сутки назад, следовало пополнить силы. Как всякий местечковый мальчишка тех лет, он знал немало пригодных в пищу растений. Нашлись такие и здесь: конский щавель и рогоз [9] . Нарвав их, с удовольствием подкрепился.
Куда идти дальше, вопрос у Пашки не стоял, нужно было возвращаться в Никополь, мальчишка твердо решил остаться в Красной Армии. Вот только в каком направлении теперь город, он не знал, следовало определиться. Решил пойти по течению вниз, надеясь встретить кого-нибудь и расспросить. И не ошибся.
9
Рогоз – жесткая трубчатая трава.