Комиссар Хольмг. Становление

Хольмг Атия

Гай Октавиан Тумидус чеканным шагом возвращался в комиссариат, чтобы оттуда отправиться на передовые позиции. Остатки усталости развеялись в прах, и о том, чтобы уснуть или отдохнуть, не было и мысли. Уже подходя к крыльцу комиссариата, взгляд Лорда-Комиссара упал на болт-пистолет, покоящийся у него на поясе. Страшное заражение, благодаря проведению Бога-Императора, не коснулось еще одного его кадета. И все же риск пока еще оставался.

Октавиан вновь посмотрел на болт-пистолет. Если понадобится, он сделает это сам. Он сделает это быстро.

День тринадцатый

ДЕНЬ 13

НЕМОРИС ПОСЛЕ ЗАКАТА

Поиск другого входа в заброшенную штольню занял

почти сутки. Еще сутки ушло на то, чтобы расчистить завал, ведущий внутрь узкого, пропахшего смрадом разложения тоннеля. Все это время Барро сопоставлял и примеривал имеющиеся в его распоряжении факты с выводами из них проистекающих, то так, то этак складывая в уме частички мозаики. То и дело погружаясь в пучины транса, он вновь и вновь возвращался к одной единственной точке. Она пульсировала в глубине шахты, источая мантры безумия, подобно незримым волнам страха, на который стекаются хищники, алкающие крови отчаявшейся жертвы. Лишь один раз за все это время Алонсо прервал свои размышления, внутренне обратив свое внимание на Ведану. Псайкер словно впала в каталептический шок, не реагируя на окружающую ее действительность и не отзываясь ни на что вокруг. Она пребывала в этом состоянии не долго, и, выйдя из него, тут же мысленно потянулась к инквизитору.

«Он ушел».

Так, всего двумя словами она обозначила, что душа умирающего псайкера отныне не принадлежала этому миру, и более никак не вспоминала о нем. И только к вечеру следующего дня, почувствовав немой вопрос, возникший в голове Барро, все так же не произнося ни слова вслух, произнесла: «В муках».

РЭКУМ ПОСЛЕ ЗАКАТА

Она медленно размежила веки, открывая глаза. Вокруг было темно, лишь откуда-то издалека доходил едва различимый свет и доносились приглушенные голоса. Атия попыталась прислушаться, но очень скоро поняла всю тщетность данной затеи. Она попыталась определить, где находится, но единственное, что удалось ей различить в свете тусклого света, пробивающегося сквозь щели под дверью, что лежит она в небольшой комнате без окон и что, судя по окружавшей ее тишине, она находится тут одна. Она совершенно не чувствовала тела, настолько, что не смогла бы определить, стоит она или лежит. Также она не ощущала совершенно никакой боли, хотя именно жгучая, невыносимая боль где-то в плече и ломота во всем теле была ее последним воспоминанием. Атия закрыла глаза и попыталась прислушаться к собственным ощущениям. Внезапно в комнате резко похолодало. Или ей это только показалось? Прилагая титанические усилия, она попыталась их снова открыть, но силы оставили ее, и она снова провалилась в безвременье…

День четырнадцатый

ДЕНЬ 14

НЕМОРИС

Тканевые маски не спасали, а наоборот, казалось, заставляли задыхаться еще больше, хоть это было и не так. Спертый, наполненный ужасающим запахом мертвечины воздух сдавливал легкие, не давая вдохнуть полной грудью. Ощущения были такие, как будто приходилось дышать водой. Лонгин несколько раз хрипло выдохнул, сдерживая рвущийся наружу кашель. Алонсо Барро, борясь с такими же приступами кашля, прерывисто дыша, шагнул вперед, продолжая ощущать каждой клеткой своего тела угрозу, исходящую от камней, что выстроились вокруг них в узкое горло штольни. Очень и очень медленно они продвигались вперед к тому месту, над которым одиноким светлым пятном маячил выход на поверхность. Ведана, согнувшись почти к самому дну штольни в кашле, перемежающимися позывами к рвоте, шла впереди всех. Сразу за ней шел Барро, а замыкал шествие кадет-комиссар, в одной руке сжимая болт-пистолет, в другой — силовой меч, готовый выполнить любой приказ по первому слову инквизитора.

«Здесь», — раздался в голове Алонсо голос Веданы, и почти тут же ее

шаги замерли.

Инквизитор и кадет-комиссар остановились, внимательно глядя на замершую впереди псайкера. Теперь было слышно лишь сдавленное, хриплое, на грани рвоты дыхание и более ничего. Могло показаться, что прошла вечность, прежде чем псайкер пошевелилась.

— Не опасно, — произнесла она вслух и зашлась в тяжелом кашле.

«Здесь пролилась кровь первой жертвы», — инквизитору показалось, что голос Веданы, раздавшийся в его голове, теперь стал звучать тише.

Барро «прислушался» и сам уловил вибрацию, слабую, как пульс умирающего. Он сделал вперед еще несколько шагов и наконец узрел то, что явилось первопричиной.

В конце длинного неровного коридора забоя, под слабым пятном света, дотягивающимся сверху, лежало нечто, отдаленно напоминающее груду разлагающейся плоти, от которой исходил тот тошнотворный запах, что пропитал здесь абсолютно все.

Алонсо осторожно переступил кучу гнили, делая шаг вперед, вставая на полкорпуса позади Веданы. В напряженной тишине инквизитор услышал, как рядом с ним остановился кадет-комиссар. Тишина стала настолько же вязкой, как удушливый смрад, обволакивающий их толстым и жирным слоем отвращения. И тогда груда плоти шевельнулась и подняла на воззрившихся на нее людей гниющее бесформенное лицо. Оно выплыло из задрожавшей подобно желе массы и раззявило оплывший рот, как будто силясь что-то произнести…

РЭКУМ

…Должно быть, она ненадолго задремала. Еще полностью не отойдя от тягостного ощущения после долгого сна, Атия попыталась провести рукой по лицу и тут же вспомнила…

Мысленно содрогнувшись, открывая слипшиеся от долгого сна веки, она осторожно коснулась левой рукой правого плеча. Острыми зубами в плечо тут же вцепилась боль. Культя, которую Атия нащупала своими пальцами, заканчивалась сразу под плечевым суставом. И тогда она вспомнила все.

Дверь резко распахнулась, впуская в комнату свет и свежий поток воздуха, и на пороге показался невысокий силуэт.

— Где я? — Атия не узнала собственного голоса.

— Уже проснулись, кадет-комиссар? — голос, ответивший Хольмг, показался ей чересчур молодым. — Не беспокойтесь, вы в госпитальных палатах.

Обладательница юного голоса чем-то щелкнула, и комната наполнилась слабым неоновым светом, который все же заставил Атию прищуриться.

— А к вам посетитель приходил, — девушка в одеждах послушницы подошла к Хольмг вплотную и внимательно осмотрела повязку.

— Кто? — спросила Атия, продолжая морщиться от света и по-прежнему не узнавая собственного голоса, таким глухим и хриплым он ей казался.

— Сам Лорд-Комиссар, — убедившись, что повязка на культе чистая и надежно зафиксирована, юная послушница отошла к небольшому хромированному столику, на котором были разложены инъекторы. — Справлялся о вас, хотел узнать…

Послушница не успела договорить и, уловив позади себя движение, обернулась. К своему величайшему удивлению, она увидела, как пошатываясь, смертельно бледная пациентка поднялась с кровати и уже почти перешагнула через порог.

— Стойте! — сестра догнала ее, пытаясь подхватить Хольмг под руку, которой не было. — Вам нельзя вставать. Ваши раны…

— Я должна доложить Лорду-Комиссару, — лицо Атии побледнело еще больше, хоть это и казалось невозможным. — Где он?

— Вчера! — голос сестры сорвался на крик. — Это было вчера!

Хольмг остановилась. Перед глазами все поплыло. К горлу подкатила тошнота.

— Это было…

— Вчера, — юная сестра почти умоляюще посмотрела на Атию. — Он приходил вчера, пока вы спали.

Кадет-комиссар пошатнулась, и послушница, быстро обойдя ее с другой стороны, подставила плечо, видя, что пациентка сейчас упадет.