Комиссар Хольмг. Становление

Хольмг Атия

— Вы все знаете, кадет-комиссар, — это не было вопросом.

— Точно так, сестра, — да, она знала.

— Император защищает, — Палатина сделала шаг, намереваясь продолжить прерванный путь. — Комиссар.

Без посторонней помощи Морзус дошла до здания комиссариата. Там, в коридоре, она увидела Хольмг, дежурившую у кабинета Гая Тумидуса.

— У себя? — спросила Кадис, нащупывая левой рукой бумагу с изложенным на ней рапортом, составленным заранее.

Хольмг взглянула на хронометр:

— Будет через восемнадцать минут.

— Мой рапорт, — Кадис подала Атии сложенный пополам листок. — Передайте Лорду-комиссару, когда он вернется. Я буду ждать на улице, — добавила она.

Неожиданно, получив в распоряжение восемнадцать

минут личного времени, Кадис поспешила покинуть здание комиссариата и вышла на воздух, пропахший гарью и дымами, пронизываемый тонкими солнечными лучами разогнавшего кучные облака светила. Она сняла фуражку, и ветер тут же растрепал ее коротко остриженные волосы. Кадис сверилась с хронометром. В ее распоряжении оставалось еще четырнадцать минут. Устало она опустилась на холодные, облупившиеся ступени и посмотрела в небо планеты, которая станет для нее могилой. Там гонимые ветром пушистые облака пробегали по далекому солнечному диску, то позволяя его лучам пробиваться к земле, то закрывая их собой. Морзус смотрела на них и думала о том, как можно наиболее ценно использовать то немногое время, что у нее еще оставалось.

Когда из комиссариата вышла Хольмг и села рядом, Кадис не повернула голову в ее сторону. Просто чуть подвинулась. Молча приглашая сесть рядом.

Они обе молчали. И их молчание было напряженным, как будто слегка извиняющимся.

«Болит?»

«Да».

«Сильно…»

«Нестерпимо, но я справлюсь».

«Справишься. Я знаю».

Порыв ветра подобно сухому приливу окатил двух молчащих кадетов.

«Я могу хоть чем-то помочь?»

«Уже поздно. Я не улечу с этой планеты. Никогда».

Кадис прислушалась. Атия вздохнула? Нет, это ветер. Всего лишь ветер.

Атия Хольмг поднялась на ноги:

— Лорд-Комиссар вас ожидает, кадет, — она отряхнула шинель, приводя себя в порядок.

Кадис поднялась и поправила фуражку:

— Я готова, — спокойно произнесла она.

Полы синей кадетской шинели колыхнулись.

Пока Морзус, сопровождаемая Хольмг, шла по длинному коридору комиссариата к кабинету Гая Тумидуса, могло показаться, что ворвавшийся в здание порыв ветра подгоняет кадетов в спину.

Не сбавляя темпа, Кадис вошла в кабинет, оставив Атию за порогом.

За большим столом сидел Лорд-комиссар, а рядом с ним стояли два регулятора.

— Кадет-комиссар Морзус, — обратился к ней Гай Тумидус, протягивая бумагу, — ваш рапорт о передаче вас как объекта для изучения ксенотической заразы представителю Ордо Биологус мной одобрен и подписан. Сдайте все оружие, кадет-комиссар, — Лорд-Комиссар посмотрел на Морзус: — С этого момента, ваша жизнь более вам не принадлежит.

Дверь кабинета Лорда-комиссара широко распахнулась, и Хольмг увидела выходящую оттуда Кадис. На секунду их взгляды снова встретились.

«Император защищает».

Порыв настойчивого ветра, прорвавшегося с улицы в коридоры комиссариата, взметнулся в последний раз и затих. Или это все же был едва слышный вздох.

«Император защищает».

Их взгляды разошлись, чтобы больше никогда не встретиться.

Атия сложила знак аквилы на груди и посмотрела вслед уходящей Морзус.

— Аве, — едва слышно прошептала она, но Кадис ее уже не слышала.

НЕМОРИС

Ларн осторожно высунулся из своего укрытия, глядя, как пять человек обыскивают очередной дом. Теперь сомнений не оставалось: они искали его, чтобы расправиться с предателем. Ларн поежился. Но это дерганое движение его плеч не было вызвано страхом. Противный северный ветер, разгуливающий по мертвым улицам Немориса, причинял бывшему гвардейцу больше беспокойства, чем страх быть пойманным. Ларн улыбнулся, обнажая желтые зубы. Было забавно понимать, что еще недавно, только задумавшись над перспективой попасться в руки вчерашних однополчан, он был готов собственноручно застрелиться, лишь бы избежать этой страшной, как ему тогда казалось, участи. А теперь… Все изменилось так

внезапно. Бесконечный животный страх, ранее гнездившийся на самом дне его мрачного иссохшего колодца, именуемого душой, исчез. Растворился подобно туману под жгучими солнечными лучами. На смену раздирающему страху с его потными, до крови впивающимися в сознание пальцами пришло безразличие. Оно вошло в Ларна размеренной, чуть прихрамывающей походкой, закупорив пустой колодец его души массивным воротом и воссев на нем с лицом безжалостного правителя. Тот, что прежде был рабом, ныне дорвался до безграничной власти, на какую только способен.

— Ищите, — прошептал Ларн, потирая костяшки пальцев, сам не понимая, почему так делает: от холода, нервного возбуждения или по какой-то иной, неизвестной ему причине. — Может, найдете. Себе на голову.

Потрескавшиеся и обветренные губы предателя растянулись в ядовитой усмешке, мгновенно обезобразившей его и без того уродливое лицо.

«Я убью их по одному, — Ларн вновь потер костяшки пальцев с такой силой, что они покраснели. — Или нет. Не убью. Достаточно будет покалечить, чтобы они не смогли убежать и позвать других на помощь»

Мечтательно он задумался о том, как перед ним лежит связанный, беспомощный инквизитор с переломанными руками и ногами, а Ларн плюет на него сверху вниз и продолжает наносить удары ногами по искалеченным ребрам и почерневшему от крови лицу.

Этот образ настолько захватил предателя, что он на мгновение утратил связь с реальностью. Однако очередной порыв ветра хлестнул его по бледным, грязным, впалым, словно у голодающего, щекам, и Ларн прервал свои грезы, вновь поведя зябнущими плечами.

«Сначала, надо разобраться с этими, — подумал он, втягивая шею в ссутулившиеся плечи, еще больше сгорбливаясь под ледяными пощечинами ветра. — Я разберусь, разберусь…»

После чего тихо, чтобы не привлечь к себе внимания, он покинул свой наблюдательный пункт, почти мгновенно растворившись среди развалин мертвого города.

НЕМОРИС ПОСЛЕ ЗАКАТА

Он метнулся из стороны в сторону и затих, подобно дикому зверю, чудом ушедшему от погони и теперь с трудом переводящему дух. Но на самом деле Сэм не был дичью. Он сам был охотником. А его добычей был не зверь и не человек, а место. То самое место, где не так давно проклятые культисты призывали силы хаоса и откуда незримыми нитями расползалось зловоние скверны. Сэм долго шел по этому дрожащему, скользкому следу. Запах тления и смерти уводил его то в одну сторону, то в другую, заставлял плутать по всему Неморису, несколько раз уводил к самой окраине города и даже дважды пропадал, словно издеваясь над своим преследователем. Но Сэм с настойчивостью опытной ищейки снова и снова разыскивал слабую нить и продолжал идти по ней, пока наконец не остановился. Теперь он был уверен, что нащупал то самое место, которое так долго искал.

Он не мог сказать точно, сколько просидел без движения. Время одинокой каплей упало в бездну призрачного мира и там иссякло. Лишь спустя вечность Сэм осторожно пошевелился и аккуратно приблизился к пульсирующему силой кругу. Тот был неровный, с рваными, источающими тошнотворный запах краями и тяжелым, опустошающим душу цветом черной крови. Мысленно псайкер порадовался, что в этом мире он видит все вещи размытыми, а цвета тусклыми. Ему не хотелось даже представлять, как выглядит место, оскверненное хаосом, во всем своем ужасающем великолепии. Выждав несколько мгновений, он сделал еще один шаг, потом еще и еще. Пульсирующий, булькающий чернеющей массой круг выглядел мрачно, но, как ни странно, он по-прежнему не излучал желтые волны опасности. Именно грязно-желтыми разводами, как маркерами, Сэму приходило видение, что дальше продвигаться нельзя. И чем интенсивнее был цвет, тем серьезнее угроза от обозначенного им места. Это был его личный маркер, выработанный им за долгие годы практики. Однако тут угрозы не было. Никакой, даже самой блеклой и слабой. Псайкер продвинулся вперед еще на шаг.