Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
Шрифт:
8 Нет нужды; прав судьбы закон.Надо заметить, что Пушкин повторил конец меланхоличной строки Ленского десятью годами позже — в строке 22 своего (неоконченного) стихотворения, посвященного двадцать пятой годовщине Лицея и прочитанного вслух на встрече 19окт. 1836 г., которая для него должна была стать последней. Стихотворение состоит из восьми строф, написанных восемью ямбическими пятистопниками каждая. Последняя строка строфы VIII не окончена. Схема рифмы строфы — baabecec (строки 19–22):
ПрошлиСловосочетание «судьбы закон» не только по смыслу, но по звучанию близко к строке из стихотворения Мильвуа «Молитесь за меня»:
…du sort je subis la loi… <…я покоряюсь закону судьбы…>.10При переводе «Все благо» (все, что входит в понятие человеческого счастья) на мой выбор повлияли слова Лейбница, которые Поуп передал как «all is right». Они были известны Пушкину из иронического рефрена Вольтера «все хорошо, все во благо» в его романе-памфлете «Кандид, или оптимизм» (Женева, 1759); см., например, гл. 10, 19, 23. Строка Поупа («Эссе о человеке», послание 1, строка 294):
Одна правда ясна: «Все существующее — благо».(См. также «Эссе», послание IV, первую половину строки 145 и вторую 394). Тон элегии Ленского, по моему мнению, определенно несет в себе этот отзвук тогдашнего Оптимизма — как первоначально называлась доктрина, выдвинутая Готтфридом Вильгельмом Лейбнитцем, или Лейбницем, немецким философом и гением математики (1646–1716). Вольтер как мыслитель был бесконечно ниже Лейбница, тогда как умение Поупа подражать избранным темам, по крайней мере, лишено смешного (чего не скажешь о Вольтере) благодаря исключительному таланту поэта ставить лучшие слова на самые лучшие из возможных мест.
В стихотворении «Человек», обращенном к Байрону и опубликованном в книге «Поэтические раздумья» (Париж, 1820), Ламартин поясняет в сроке 56:
Tout est bien, tout est bon, tout est grand `a sa place… <Все хорошо, все во благо, все оказывается великим на своем месте… >.XXII
8дева красоты.Фр. «Fille de la beaut'e». Псевдоклассический галлицизм; например, в начале «Подражания Горацию», «Оды», книга Первая, № XVI, Этьена Огюстина де Вейли (1770–1821) в «Almanach des Muses» (1808), с. 117, и в отдельном издании «Оды Горация» (1817).
14супруг.Другой галлицизм Ленского, буквальный перевод — «'epoux», который во французской сентиментальной литературе того времени означал не только «супруга» в современном смысле, но также и «fianc'e» (жениха,
XXIII
1темно и вяло.Я долго и безуспешно искал пример этого очевидного галлицизма, пока не наткнулся в примечаниях Шатобриана к его изумительному прозаическому переводу поэмы Милтона «Потерянный рай» (1836) на следующее: «Нередко перечитывая свои страницы, я находил их темными или вялыми и пытался их улучшить, а когда период становился элегантнее или яснее, вместо Милтона получался лишь Битобе; мой ясный слог оказывался не более чем обыденным или искусственным, подобно заурядному письменному тексту классического стиля. Я вернулся к своему первоначальному переводу».
Некоторое представление о том, что Пушкин понимал под «темным» и «вялым», можно получить, обратившись к примечаниям на полях его экземпляра «Опытов в стихах и прозе» Батюшкова, II, 166, к «Посланию И. М. Муравьеву-Апостолу» (1815). Строки 77–80 относятся к автору стихотворений «К Волге» и «Ермак»:
Как часто Дмитриев, расторгнув светски узы, Водил нас по следам свой счастливой Музы, Столь чистой, как струи царицы светлых вод, На коих в первый раз зрел солнечный восход…Наш поэт пометил строки 79–80: «вяло»; две последние строки (99–100) того же стихотворения — «темно». Строки 98–100:
Всё сильно чувствует, всё ловит взором, слухом, Всем наслаждается, и всюду, наконец, Готовит Фебу дань его грядущий жрец.Пушкин выделил «темно и вяло», возможно, цитируя определение, данное неким рецензентом романтическому стилю. Два этих эпитета, в некотором смысле, характеризуют стихи Ленского. «День грядущий», скрывающийся «в глубокой мгле»; устрашающая инверсия в оригинале: «…я гробницы / Сойду в таинственную сень»; оссианическая «дева красоты» и посвящение ей печального рассвета — все это, без сомнения, в равной степени неясно и расплывчато, «стихи вялые и темные, стиль немощный и дряблый», туманный и слабый.
2романтизмом.Как это бывает в зоологической классификации, когда приверженность устаревшим, синонимичным или неправильно употребляемым названиям сдерживает использование правильного обозначения особи в течение многих лет и не только не может быть поколеблена, или игнорироваться, или быть удалена из поясняющих скобок, но фактически усиливается со временем — так и в истории литературы недостаточно четко определенные термины «классицизм», «сентиментализм», «романтизм», «реализм» и им подобные кочуют снова и снова от учебника к учебнику. Существуют твердолобые преподаватели и студенты, которым природою суждено подпадать под магию категорий. Для них «школы» и «направления» — это всё; помещая символ групповой принадлежности на чело посредственности, они смиряются со своим собственным непониманием истинного гения.