Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

¹Тогда — не правда ли?Тут обычная сложность, связанная с необходимостью передать галльскую конструкцию: «Jadis — n'est-ce pas?».

¹в пустыне.Я уже касался этого галлицизма. В устах Татьяны он приобретает романтический оттенок.

Самая прекрасная метафора такого рода из всех мне известных — изумительное описание березы у Сенанкура («Оберман», письмо XI): «Я люблю березу… трепет ее листвы, всю ее трогательную простоту и лежащую на ней печать одиночества» <пер. К. Хенкина>.

^6–14Мы

помним, что Татьяна читала «Дельфину» мадам де Сталь (письмо Дельфины некоему Леонсу с предложением расстаться), ч. IV, письмо XX: «Задумайтесь о том, не пленено ли ваше воображение определенного рода престижем… который [окружая меня]… дает некоторые выгоды в свете…»

Однако «соблазнительную» (ж. род, вин. пад.) означает и «скандальную», и Пушкин тут, несомненно, вспоминает «Бал» Баратынского, строки 68–70:

Не утомлен ли слух людей Молвой побед ее бесстыдных И соблазнительных связей?

Ср.: Гёте, «Вертер» (в переводе Савеленжа, с. 234, Шарлотта, жена Альберта, адресуясь к Вертеру, который стал ей «бесконечно дорог»): «Почему, Вертер, то должна быть я, именно я, которая принадлежит другому? Боюсь, о как я боюсь, что эта вот невозможность обладать мною и сделала ваши желанья такими пламенными!».

⁹изувечен.Это сильное слово в устах романтической героини. Мы так и не узнаем, какие шрамы были у князя N. Нам известно, что он был толст; позвякиванье шпор и величественная осанка заставляют предположить, что с ногами у него все было в порядке. Быть может, он потерял руку?

¹⁰Что нас за то ласкает Двор?Лексически и синтаксически означает благосклонность первых лиц империи. В отдельном издании главы (1832) эта строка читалась: «Что милостив за то к нам Двор». Пушкин исправил ее, по-моему, из-за того, что получалось неблагозвучное «окнам» (дат. пад., мн. ч.).

XLV

«Я плачу... если вашей Тани Вы не забыли до сихъ поръ, То знайте: колкость вашей брани,   ⁴  Холодный, строгій разговоръ, Когда бъ въ моей лишь было власти, Я предпочла бъ обидной страсти И этимъ письмамъ и слезамъ.   ⁸  Къ моимъ младенческимъ мечтамъ Тогда имли вы хоть жалость, Хоть уваженіе къ лтамъ... А нынче! — что къ моимъ ногамъ ¹²  Васъ привело? какая малость! Какъ съ вашимъ сердцемъ и умомъ Быть чувства мелкаго рабомъ?

^1–2Странные слова. Когда же она была его Таней? Такое чувство, что княгиня N. снова подпала под власть романов, которые читала в девичестве, — в них было принято, чтобы юные девы адресовались к своим корреспондентам: «твоя Юлия», «ваша Коринна» и т. п. — причем не только подписываясь. Быть может, автор исходил из мысли, что читателю запомнилась глава Четвертая, XI, и тем самым создается иллюзия логичности здесь уменьшительного имени.

^8–10К моим младенческим мечтам /

Тогда имели вы хоть жалость, / Хоть уважение... Очень изящная игра с эмоциональным переходом от повторяющегося чувствительного «м» к нарастающему жесткому «ж», — так, словно бы после шептанья и вздохов ноздри нашей дамы стали подергиваться от гнева, выражая несколько аффектированное презрение.

¹⁴чувства мелкого.«D'un sentiment mesquin».

XLVI.

«А мн, Онгинъ, пышность эта, Постылой жизни мишура, Мои успхи въ вихр свта,   ⁴  Мой модный домъ и вечера, Что въ нихъ? Сейчасъ отдать я рада Всю эту ветошь маскарада, Весь этотъ блескъ, и шумъ, и чадъ   ⁸  За полку книгъ, за дикій садъ, За наше бдное жилище, За т мста, гд въ первый разъ, Онгинъ, видла я васъ, ¹²  Да за смиренное кладбище, Гд нынче крестъ и тнь втвей Надъ бдной нянею моей...

XLVII

«А счастье было такъ возможно, Такъ близко!... Но судьба моя Ужъ ршена. Неосторожно,   ⁴  Быть можетъ, поступила я: Меня съ слезами заклинаній Молила мать; для бдной Тани Вс были жребіи равны...   ⁸  Я вышла замужъ. Вы должны, Я васъ прошу, меня оставить; Я знаю: въ вашемъ сердц есть И гордость, и прямая честь. ¹²  Я васъ люблю (къ чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду вкъ ему врна.» —

^5–6Ср. в романе Руссо (сцена из ч. III, письмо XVIII от Юлии к Сен-Пре) описание отца Юлии барона д'Этанжа, который весь в слезах, на коленях умоляет дочь выйти за богатого поляка. (Со стороны сугубо литературной, подобные сцены в романах преследуют единственную цель снять с благородной героини даже тень подозрения, что ею могут двигать корыстные мотивы, когда она, в сердце своем сохраняя верность первому возлюбленному, этому жалкому скитальцу, выходит замуж за господина с солидными деньгами или положением в обществе).

¹²Я вас люблю (к чему лукавить?)Ср. последнее письмо Юлии де Вольмар к Сен-Пре в заключительной части романа Руссо, когда она признается, что любит его (ч. VI, письмо XII): «Да и что мне бояться сказать то, что я чувствую?»

^13–14Но я другому отдана; / Я буду век ему верна. Ср. «Юлия», ч. III, письмо XVIII (от Юлии к Сен-Пре): «Связанная нерасторжимыми узами с судьбою супруга… я вступаю на новую стезю жизни, которая оборвется только с моей смертью». И далее: «уста мои и мое сердце… обещают [покорство и неукоснительную верность тому, кто избран мною в супруги]. Я… не пренебрегу [этим обетом] до смертного часа».