Комментарии к «Государю» Макиавелли
Шрифт:
Глава 1
Скольких видов бывают государства и как они приобретаются [105]
Самая короткая глава книги. И одна из самых насыщенных. Фактически в ней речь идет о дальнейшей структуре данного труда. Макиавелли делает это в соответствии с принципами древнеримской риторики. Отдельно обратим внимание на стиль: доведенная до предела краткость. Тезисы не обсуждаются и не доказываются, как это будет делаться в других главах. Никколо в начале книги ограничивается одной констатацией. Не случайно есть точка зрения, что Макиавелли открыл возможность разграничения между стилями аналитического политического исследования, с одной стороны, и всего остального, с другой. В обоих случаях разнились терминология и концепции [106] .
105
Хотя текст «Государя» написан на итальянском, заглавия глав в рукописных копиях были на латыни. Их перевод на итальянский в первом печатном издании Макиавелли, скорее всего, не принадлежал. Впрочем, полностью исключить эту версию нельзя.
106
Wolin Sh.S. Politics and vision. Р. 184
В переводе Юсима заглавие данной главы звучит как «Какого рода бывает режим личной власти
Обратим внимание, что заглавие главы в принципе соответствует первоначальному названию книги. Автор собирается писать труд о государствах и законах их существования. Немного позднее станет ясно, что все это экстраполируется на нужды государей. А затем последние безраздельно выйдут на первое место.
Итак, о чем в первую очередь эта работа: о государях, о государствах или же это советы государям? Мы сталкиваемся здесь с ситуацией, когда читатель фактически волен давать собственный ответ на этот вопрос, причем практически каждый ответ будет содержать значительную часть истины. Но почему?
Моя гипотеза (основанная, впрочем, не только на особенностях авторской психологии вообще и макиавеллиевской в частности, но и на текстуальном анализе «Государя») сводится к тому, что лично для флорентийца вся эта проблема не имела принципиального значения. Уже говорилось о том, что времена научной точности понятий в политологии при Макиавелли еще не наступили (да и о самой политологии в ту пору никто не слышал), так что авторы могли чувствовать себя свободными там, где сегодня властвуют жесткие рамки и негласные табу. Когда флорентийцу хотелось, он писал о государствах, когда считал нужным – о государях или давал им советы, если полагал правильным – обращался к правителям и читателям с пламенным призывом к освобождению Родины. Может быть, именно так и создаются великие произведения?
Отдельно следует выделить строгое научное начало этой едва ли не самой известной в мире политологической работы. Традиционно некоторые исследователи сравнивают его с эмоциональной, внешне совершенно ненаучной концовкой. Они же выделяли совершенно антитрадиционалистский характер подачи материала в данной книге Макиавелли. Совершенно очевидно и стилевое разнообразие «Государя», переходящее в противоречие.
Мое мнение сводится к тому, что сам Макиавелли уделял единству своего стиля гораздо меньше внимания, чем исследователи его творчества. Может даже показаться, что он просто писал так, как ему нравилось, и это суждение не будет откровенной ошибкой. Другое дело, что он в своей книге инструментален до предела, что, на наш взгляд, было упущено некоторыми предыдущими комментаторами. Иными словами, все в книге подчинено – пусть и нередко на подсознательном уровне – решению нескольких основных задач. В результате мы наблюдаем в этой книге сознательное или бессознательное смешение стилей для более глубокого воздействия на читателя, для того, чтобы с большей уверенностью побудить его совершить то самое действие, которого хочет от него автор.
Мне хочется особо оговорить, что в таких случаях, как анализ «Государя», интерес и интеллектуальное удовольствие доставляют не только ответы на те или иные поставленные проблемы. Не меньший интерес и не меньшее удовольствие, как мне хочется верить, приносят и формулировки вопросов и загадок, связанных с таким произведением, как работа Макиавелли.
Все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно.
При переводе и понимании этого предложения возникло множество противоречий. Поэтому сразу же сошлемся на различные подходы к нему. В переводе Курочкина на русский звучит следующее: «Все гражданские общества в государственном смысле представляются или монархиями или республиками». У Роговина: «Все государства, все формы господства, которые имели и имеют власть над людьми, были и есть или республики, или княжества». В переводе Фельдштейна: «Все государства, все власти, которые господствовали и господствуют над людьми, были и суть или республики, или княжества». В переводе Марка Юсима это предложение выглядит следующим образом: «Все государства, все правительства, когда-либо главенствовавшие над людьми, подразделяются на республики и принципаты». В версии самого автора: «Tutti gli stati, tutti e’ domonii che hanno avuto у hanno imperio sopra gli uomini, sono stati e sono o republiche o principati».
В рассматриваемом предложении речь идет о типах государственного устройства. Здесь Макиавелли не пошел по пути Аристотеля и Платона (об интеллектуальных переплетениях между Платоном, Аристотелем и Макиавелли написано немало [107] ). Каждый из этих двух древних философов создал куда более разветвленную систему государственного устройства, нежели флорентийец. Платон, например, в диалоге «Политик» упоминает монархию, тиранию, аристократию и два вида демократии (есть точка зрения, согласно которой Макиавелли находится все же ближе к Платону, чем к Аристотелю [108] ). Впрочем, считается, что эта фраза флорентийца все же вызвана прямым влиянием Стагирита. Как отмечали некоторые комментаторы «Государя», первая глава у Макиавелли носит ярко выраженный антиаристотелевский характер [109] . Я с этим не вполне согласен (Макиавелли вообще крайне редко полемизировал со своими предшественниками и, во всяком случае, никогда не делал этого прямо [110] ), однако эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование. Поэтому обратим внимание, что Аристотель насчитывал в общей сложности целых шесть государственных устройств, как «правильных», так и «неправильных» [111] .
107
См., например, Vitale E. Platone, Aristotele, Machiavelli. Torino: Giappichelli, 1989. Впрочем, есть точка зрения, что взгляды Макиавелли находились в остром контрасте с работами Платона и Аристотеля. См. Rauch L. Machiavelli: The state as a work of art // The political animal: Studies in political philosophy from Machiavelli to Marx. Amherst: University of Massachusetts press, 1981. P. 1–15
108
Strauss L. Thoughts on Machiavelli. Glencoe, Illinois: The Free press, 1958. P. 285; Werner E. Machiavel et Platon // Revue de m'etaphysique et de morale. 1973. Vol. 78. P. 295–311
109
Gilbert A. Op. cit. P. 19
110
Довольно характерна реакция Макиавелли на критическое замечание Веттори в личной переписке по поводу «Политики»: не знаю, что об этом сказал Аристотель, однако я определенно могу сказать, что может существовать, что существует и что существовало.
111
Аристотель. Политика // Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 457
Важно здесь то, что эти великие древнегреческие философы предпочитали
112
Напомню – не в оправдание Макиавелли, а просто к слову, что и Петрарка не знал древнегреческого, несмотря на то, что собрал ценную библиотеку античных рукописей.
113
Абрамсон М.Л. Человек итальянского Возрождения. Частная жизнь и культура. М.: РГГУ, 2005. С. 92
114
Он их старательно перечислил в своих «Рассуждениях». С. 15.
Как бы то ни было, данное разделение типов государств в данной главе идет, возможно, либо из древнеримской истории, либо из современного Макиавелли положения в Италии, когда венецианская республика противостояла остальным авторитарным государствам [115] .
Кроме того, автор «Государя» помнил, разумеется, и республиканское прошлое Флоренции.
В этом отрывке флорентиец в первый раз в своей работе упомянул термин stati, от stato, государство. И тут мы сразу сталкиваемся с существенной трудностью в понимании Макиавелли. Дело в том, что авторская рукопись «Государя» до нас не дошла. Известно несколько рукописных копий, а затем начались первые печатные издания. В публикации 1550 г. (Testina) и позднейших репринтах этого издания в предложении есть только две запятые – после слов «государства» и «людьми». Значение запятых не следует, разумеется, переоценивать, однако легко предположить, что stati в данном случае равнозначны dominii или даже вообще определяются как таковые. А вот dominii осуществляют imperio. Таким образом, stati в данном случае это dominii, осуществляющие imperio [116] . В результате получается, что три последних перевода на русский из процитированных выше более адекватны, чем два первых.
115
Gilbert A. Op. cit. P. 19
116
В этой связи можно упомянуть, что dominium означало феодальное владение, а imperium – суверенитет или независимость. – Dowdall H.C. The word “State”// Law Quarterly Review. 1923, Vol. XXIX, January. P. 111
Вообще значение термина stato или государство у Макиавелли исследовалось многократно. Среди ранних российских авторов наиболее удачная трактовка, на мой взгляд, принадлежит Алексею Дживелегову [117] , шедшему все-таки, как мне кажется, из слишком уж широкого понимания данного термина. [118] Учтем, однако, что современная политическая наука с тех пор ушла значительно вперед [119] . Сколько-нибудь подробный обзор этой литературы оказался бы здесь занимающим слишком много места и потому неэффективным с точки зрения целостности данной работы. Поэтому приведу лишь мнение Евгения Темнова: новый термин введен для обозначения «новой политической реальности», т. е. «больших, независимых централизованных, национальных государств» [120] . Есть утверждение, что stato у Макиавелли в «Государе» на 75 процентов представляет собой современное понимание этого термина, включая политическое, национальное и территориальное наполнение [121] . Впрочем, здесь есть и другие точки зрения [122] . Например, что stato у Макиавелли можно понять только в контексте существования тогдашних итальянских государств, которые были и большие, и маленькие, и полностью независимые, и независимые только отчасти. Риккардо Фубини вообще утверждал, что stato в документах пятнадцатого века очень часто было синонимом термина политика, politica [123] .
117
О жизни и деятельности этого, к сожалению, во многом забытого сейчас, автора см., например, Девятова Ю. Триумф и трагедия отечественного либерализма. Жизненный путь и эволюция общественно-политических взглядов А.К. Дживелегова (1875–1952) // Армянский вестник, 1998, № 3-4
118
Соответствующий комментарий Дживелегова см.: Дживелегов А.К. Никколо Макиавелли// Макиавелли. Соч. Том 1. М.; Л., Academia, 1935. С. 333–335
119
Среди многочисленных работ относительно stato выделю, в частности, Mansfield H.C. On the impersonality of the modern State: a comment on Machiavelli’s use of stato. // The American political science review. 1983, Vol. 77. P. 849–857; Caristia C. Op. cit. P. 109–135; Rubinstein N. Notes on the word Stato in Florence before Machiavelli // Rowe J.G., Stockdale W.H. eds. Florilegium historiale: Essays presented to Wallace R. Ferguson. Toronto: University of Toronto press, 1971. P. 313–326; Levi A. W. “De interpretatione: Cognition and context in the history of ideas” // Critical inquiry. 1976, Vol. 3. P. 153–178; Hexter J.H. Op. cit. P. 113–138.
120
Темнов Е.И. Макиавелли – политический писатель // Макиавелли. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., Мысль, 1997. С. 13
121
Chiapelli F. Studi sul linguaggio di Machiavelli. Р. 68
122
Hexter J.H. Il Principe and lo stato. P. 135–137
123
Fubinu R. Note Machiavelliane e paramachiavelliane a propoposito della relazione di N. Rubinstein // Studies on Machiavelli. Ed. By Myron P. Gilmor. Florence: Sansoni, 1972. P.390