Коммутация (сборник)
Шрифт:
Раньше в этой квартире хорошо жили. Мебель была сплошь старинная, но вся целая и со вкусом подобранная. Толстые ковры приглушали звуки шагов, со стен глядели настоящие картины в золоченных рамах. В одной комнате даже стоял рояль. На его черной поверхности играл синий свет, лившийся из просторных окон. Здесь было чисто и, главное, прохладно — каменные стены, хорошо промерзшие за зиму, не успели растратить остаток январских холодов.
— Ложись! — скомандовал Олег и толкнул девчонку на ковер.
— Не надо, парни… — сказала она тоскливо. — Христом-богом заклинаю…
— Туда
— Ребята…
— Да чего ты дергаешся? Мы тебя трахнем и все. И иди куда хочешь. А так бы ты рассвет без мужика встретила. Или те ублюдки тебя бы вообще замочили.
Они так и искали кого бы долбануть, полгода свою монтировку точили. — Олег потер шею. — Знаешь что? Выпей водки.
Он вынул мою бутылку, отхлебнул, затем протянул мне, я тоже глотнул и протянул девчонке. Несколько секунд она смотрела на бутылку, словно ей протянули змею, а затем быстро схватила и сделала несколько глубоких глотков. И тут же прикрыла рот рукой и закашлялась.
— Во! Нормально! — одобрил Олег.
— У меня там мама одна… — тихо сказала девчонка, поджав ноги и обхватив колени.
— Не свисти. Скоро твоей маме будет по барабану. И всем будет по барабану.
— Так отпустите меня, если вам так все по барабану… — она посмотрела на него, а потом на меня испуганными темными глазами.
— Во дура-девка, а? — Олег кивнул мне. — Да мне же сейчас не по барабану!
Я скотина или человек? Я же хочу хорошо провести время последний раз в жизни, поняла? Тебя еще просить надо, что ли? Скажи спасибо, дура.
Девчонка теперь смотрела только на меня.
— Так. Олег… — решительно начал я.
— Вон пошел! — кинул мне Олег и повернулся к девчонке. — Поехали!
Он резко скинул штаны и бросился на нее как в бассейн с бортика. Я пожал плечами, отвернулся и вышел из комнаты. Сзади доносилась приглушенная возня, а я двигался вперед по квартире и смотрел на стены. Сначала шли портреты, затем потянулись просто картины. Как в музее. Странно они выглядели в синем свете — синелицые дамы, господа в синих камзолах, холодные фрукты в синих вазах… Через несколько часов все это сгорит в пламени, разлетится на атомы, — думал я, — и никто, ни одна сука во Вселенной не узнает, как здесь жили. Как хорошо жили хорошие люди. Я остановился перед копией Брюллова — она была выполнена почти безукоризненно, только в уменьшенном масштабе. Некоторое время я рассматривал ее, а затем плюнул. Плевок лег не в центр, как я планировал, а сильно левее, не причинив композиции особого вреда. Шлепнулся на застывшее масло и нехотя пополз вниз.
— Иди, твоя очередь, — раздался за спиной голос, и я вздрогнул. — А я пока пойду водки куплю, водка кончилась.
Я вошел в комнату. Девушка лежала на полу, раскинув ноги и положив локоть под голову. Она задумчиво смотрела в потолок. Я немного постоял в нерешительности и сел рядом.
— Ну? — повернулась она ко мне. — Давай.
— Ты извини, — начал я, — ну как бы… Ну, сама понимаешь…
— Да ладно тебе. Как тебя, Коля? — она улыбнулась. — Все нормально.
— Но
— Да все нормально, — повторила девушка и снова улыбнулась. — Последний день живем.
— Последний день живут американцы. Мы последнюю ночь живем, — я начал расстегивать брюки.
Не помню сколько прошло времени, но когда мы устали, совсем выдохлись, и просто лежали на ковре, прижавшись друг к другу, раздался выстрел. Затем снизу послышался истошный женский крик и следом еще два выстрела. Мы лежали молча. В коридоре щелкнула дверь, и на пороге комнаты показался Олег. В одной руке у него была водка, в другой — красное вино. Дорогое, судя по виду.
— Купил? — спросил я.
— А то ж, — кивнул Олег, отхлебнул водки и протянул бутылку мне. — Пойдем принесем, там еще осталось.
— Да ладно, потом сходим, — сказал я, глотнув и передавая бутылку девушке.
— И то верно, — кивнул Олег и повернулся к ней. — Ну что? Пойдешь к своей матери?
Она глотнула водки, поставила бутылку на пол, поднялась и медленно пошла к окну. Мы жадно рассматривали ее фигуру.
— Жарко, — наконец сказала она. — И страшно. Очень страшно.
— Чего ноешь, мы проводим, — сказал Олег.
Она молчала, стоя к нам спиной, контуры фигуры расплывались в ослепительном зареве оконного проема.
— Да вообще страшно…
— Далеко идти-то? — спросил Олег.
— Никуда я уже не пойду, — сказала она.
— А мать одна? — спросил я.
— С ней отчим. Да и какая уже разница?
— И молодец, — одобрил Олег. — Давай тост. За эту, блин… как ее… за встречу. За что же еще?
Я сидел на диване, девушка лежала на моих коленях и смеялась. На тахте у противоположной стены развалился Олег и курил трубку.
— Шерлок, блин, Холмс, — хохотала девушка.
— Олег, — говорил я. — Нет, ты, блин, скажи мне, кто тебе дал право убивать, а?
— Колян, салага, ты сам понял, что сказал? Я этот, искупитель на.
— Искупитель! — смеялась девушка.
— Да погоди, на. Не то… Избавитель-на! Они же все сгорят к едреням через несколько часов. Медленно, мучительно. А я их — хабах и избавил.
— Это еще, блин, неизвестно — медленно или нет.
— Известно, — сказала девушка. — Я сама один из докладов переводила на фиг. Там сказано, что температура в последние часы стло… стло… стлокновения будет нарастать с тридцати градусов до трехсот, но это займет два часа! Плавно! — она покачала в воздухе пальчиком. — Плав-но! Поняли?
— Переводила, — сказал Олег. — Да это и без тебя во всех газетах было.
— А я тоже переводила! Переводила!
— Подожди, — сказал я. — А есть гипотеза, что, блин, и не будет никакого столкновения.
— Не свисти, — сказал Олег. — Она же в сто раз больше Солнца.
— А все равно не факт! — сказал я. — Может, и пройдет мимо. Но! Внимание!
Но! Если даже прямого столкновения не будет, то все равно Земля сойдет с орбиты и превратится в сгусток плазмы от разогрева.
— Не умничай, не на лекции своей драной, — отвечал Олег.