Комната № 13

Уоллес Эдгар Ричард Горацио

Мистер Ридер молчал так долго, что Барни решил, что он положил трубку.

– Вечером кто-нибудь звонил ей? Может быть, ей передавали что-нибудь по телефону?

– Один раз звонили, сэр. Около десяти. Как она разговаривала, так я думаю, это отец ее был.

И снова долго никто не произносил ни слова, а потом:

– Я заеду в Хоршем, – сказал мистер Ридер, и, услышав, каким приятным, будничным голосом это было произнесено, Барни облегченно вздохнул. Но, если бы он был ближе знаком с этим человеком, он бы наверняка знал, что совершенно безмятежным мистер Ридер становился только в минуты наивысшего волнения.

Отодвинув телефон, мистер Ридер встал. Значит, Марни у них в руках. Другого объяснения не было.

Обед в клубе был организован для того, чтобы устранить людей, которые могли защитить ее. Куда их увезли?

Он вернулся в кабинет Эммануэля, в котором уже происходил обыск под началом полицейского инспектора.

– Мне нужно немедленно увидеть любые документы, имеющие какое-либо отношение к мистеру Питеру Кейну, – сказал он. – Любые карты дорог, все, что найдете, и особенно письма Эммануэлю Легу от его сына. Вы, конечно, видели, что в кабинете кто-то побывал? Какие-то следы должны были остаться.

Офицер покачал головой.

– Боюсь, мистер Ридер, вряд ли мы здесь найдем что-нибудь существенное, – усомнился он. – Пока что мне попадались только старые счета и деловые письма, как в любом другом кабинете.

Сыщик посмотрел вокруг.

– Здесь есть сейф? – спросил он.

Куда и девались робость и рассеянность, теперь Ридер был сосредоточен и деловит.

– Да, сэр, сейф за той панелью. Сегодня утром его вскроют, только я не думаю, что Лег стал бы держать у себя что-нибудь компрометирующее. Кроме того, клубом ведь несколько лет управлял его сын, а до него – управляющий, который сейчас за решеткой. До этого, если не ошибаюсь, некто Феннер, который тоже сел за кражу со взломом.

– Феннер?! – резко воскликнул Ридер. – Я не знал, что он когда-то управлял этим клубом.

– Да, но он тогда рассорился со стариком. По-моему, они вместе сидели.

Феннер не был человеком, о котором можно было подумать, что он может управлять клубом, даже такого уровня, как «Хайлоу», но «Хайлоу» тем и отличался, что здесь больше требовалась не профессиональная сноровка, а правильное отношение к его членам, людям особого склада.

Когда Ридер помогал офицеру извлекать содержимое полок шкафа у стены, его рука случайно прикоснулась к скрытой ручке.

– А это что?! – воскликнул он и повернул ее.

Шкаф немного отполз в сторону. Ридер потянул его на себя и его взору открылся выход на винтовую лестницу.

– Любопытно, – произнес он.

Сыщик поднялся наверх, где увидел дверь. Она была заперта, и все попытки открыть ее ни к чему не привели. Тогда он направился вниз и спустился до подвала. На этот раз его сопровождал инспектор.

– Жарковато, – заметил мистер Ридер, открывая дверь. – Здесь где-то должен гореть огонь.

Ему не сразу удалось найти, где включается свет, но, когда это произошло, от удивления он даже свистнул, потому что на полу, рядом с раскаленной печью, он увидел сверкающий металлический прямоугольник и сразу понял, что это такое. Это была медная граверная пластина, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что в руках он держит законченную форму для печатания пятифунтовых банкнот.

В подвале никого не было, и на какое-то время странная находка поставила мистера Ридера в тупик.

– Великого Печатника мы не нашли, зато обнаружили Великого Гравера, – сказал он. – Эта пластина была изготовлена где-то наверху. – Ридер указал на шахту. – Но что эта штука делает внизу?.. Ну конечно же! – Он ликующе хлопнул себя по бедру. – Вот уж не думал, что он окажется прав… Хотя все равно всегда выходит, что он прав!

– Кто? – не понял офицер.

– Один мой старинный приятель, который подсказал мне, что формы, с которых печатаются фальшивки, должны изготавливаться где-то рядом с огнем, чтобы, если нагрянет полиция, в любую секунду их можно было уничтожить. Теперь ясно: мастерская гравера должна находиться где-то сверху.

Но почему он выбросил совершенно новую пластину, да еще в то время, когда здесь внизу никого не было, для меня непонятно. Разве что… Раздобудьте мне топор, я хочу взглянуть на комнату на крыше.

На верхней лестничной площадке было слишком мало места, чтобы размахнуться топором, поэтому прошел почти час, пока удалось преодолеть последнюю преграду на пути к граверной мастерской. Комната была залита светом, потому что световой люк на потолке не был зашторен. Ридер окинул быстрым внимательным взглядом стол, потом посмотрел за него и непроизвольно отступил назад. У стены бесформенной грудой, растрепанный, в пятнах грязи, белая рубашка вся смята, лежал Питер Кейн. И он спал!

Они втащили его на стул и плеснули в лицо холодной водой, но и после этого он еще долго не приходил в себя.

– Ему впрыснули какой-то наркотик, это очевидно, – сказал мистер Ридер и тщательно осмотрел его руки, выискивая след от укола. Однако, хотя руки его и были все в грязи и ржавчине, ни единого пятнышка крови на них не обнаружилось. Когда Питер пришел в себя, первые же слова, которые он произнес, свидетельствовали о том, что об убийстве он ничего не знает.

– Где Эммануэль? – заплетающимся языком пробормотал он. – Вы его взяли?

– Нет. Но кто-то другой добрался до него, – негромко произнес Ридер, и неожиданное известие окончательно пробудило Питера Кейна.

– Он убит? – недоверчиво произнес Питер. – Вы уверены? Ну конечно, что за глупый вопрос! – он слабой рукой провел по лбу. – Я об этом ничего не знаю. Вы, наверное, станете подозревать меня, и я не собираюсь скрывать, что я бы убил его, не задумываясь, окажись он рядом со мной.

Он в двух словах пересказал, что случилось за обедом.

– Я догадался, что мне подмешали какую-то гадость, но наркотики на меня действуют медленно, так что единственным шансом спастись для меня было притвориться. Когда Эммануэль ударил меня в челюсть, я и сделал вид, будто потерял сознание. Они первым снесли меня во двор и запихнули в машину. Как только этот метис полез обратно за Джонни, я вылез из машины с противоположной стороны. Там во дворе было полно старых цементных мешков, и я бросил парочку в машину на пол, надеясь, что в темноте они примут эту груду за меня. Потом я спрятался за ящиками и стал ждать. Я видел, как они снесли Джонни, но не мог ему помочь. Когда машина уехала, а Пьетро снова вернулся наверх, я двинулся следом. Наверное, тогда на меня уже начал действовать наркотик, потому что, если б я тогда соображал нормально, просто перелез бы через ворота. Но тогда я подумал, что они могли оставить мой пистолет в комнате. Я попытался открыть дверь, но она была заперта.

– Вы в этом уверены, Питер?

– Совершенно уверен.

– Сколько прошло времени?

– Где-то с полчаса. Я так долго поднимался по той лестнице, потому что мне все время приходилось бороться с сонливостью. Недалеко раздался какой-то шум, и я скользнул в другую комнату, а потом услышал, как закрыли окно. Я изо всех сил старался не заснуть, боялся, что меня найдут, но, наверное, все-таки прикорнул, потому что, когда проснулся, было темно и холодно, и тишина стояла полная. Я снова подергал дверь тринадцатого номера – заперто. И тогда я пошел в кабинет Эммануэля. Я там все отлично знаю, потому что бывал там не раз, но еще давно, до того как Эммануэль в тюрьму сел. И о лестнице винтовой на крышу тоже знал. Я с самого начала подозревал, что именно в этой конурке наверху «туфту» и печатали, но, как выяснилось, ошибался, потому что, только я зашел в эту комнату, тут же и понял, что здесь работает гравер. На краешке шахты там лежала пластина, я хотел ее взять, но, наверное, еще от наркотика не отошел. Она выскользнула у меня из рук и провалилась в шахту. Откуда-то снизу я услышал металлический звон.