Комната 24
Шрифт:
– Да, - опомнилась я, - да, конечно.
Долю секунды он проницательно смотрел на меня, наверное, пытался прочитать мысли. Волосинки на шее встали дыбом, я оглянулась – Даня только вошел с улицы и уже прямиком шел к нам. Стоявший рядом Тёма напрягся.
– Не слишком ли он к тебе зачастил?
– Да, брось, - усмехнулась я. – Ему просто нравится как ты делаешь коктейли.
– Он их не пьет.
– Он наблюдает, - соблазнительно улыбнулась.
– За чем наблюдаю? – Полюбопытствовал подошедший.
Двадцать
Вновь и вновь перед мысленным взором распахивалась дверь с потертым номером. Кажется, с каждым разом я видела больше деталей. Будто эта дверь открывалась постоянно. Временами меня даже бросало в жар. И в холод, то есть, знобило. Мурашки под кожей, кожа – гусиная, холодок по спине. Это просто паника. Страх неведомого. В конце концов, двадцать четыре – столь нелепая цифра, встречающаяся всюду. К примеру, количество моих личных сестриц-воительниц.
– Что с тобой? – Спросил Даня. – О чем задумалась?
– О том, что ты не нравишься Артему, - нашлась я. – Надо будет с ним поговорить. Моя смена заканчивается через полчаса, подождешь в машине?
– Не вопрос.
Двадцать четыре.
Пот проступил на лбу. Холодный пот. Сумасшествие какое-то.
Тёма в этом время был на кухне, болтал с поварятами. Сделала глубокий вдох. Ну. Пошла.
– Тём, мне надо с тобой поговорить.
Он удивленно обернулся. Я прервала его на интересном месте байки, ребята как раз готовились засмеяться. Друг повел плечом, извинился, пообещал, что дорасскажет в другой раз и вышел вместе со мной в служебное помещение.
В отличие от него я успела переодеться в обычную одежду. А он, как обычно, не стесняясь, принялся за дело при мне. Поразительно, я и забыла, что парень-то накаченный, за физическим состоянием тела тщательно следил.
Та-а-ак, оторвала глаза от бицепцев-трицепцев и говори, что хотела.
– Кажется, Даня тебе не нравится? – Схватила быка за рога.
Он напрягся. Натянул футболку. Глянул на меня сверху вниз. Собирался с силами. Чувствовал мой боевой настрой. Еще никогда мы с ним не ссорились. Правда – самое главное составляющее нашей дружбы.
– Верно подметила.
– Почему?
– Потому, что я волнуюсь о тебе. Он тебя поматросит и бросит, а ты будешь страдать и плакать у меня на плече.
– Предлагаешь поискать мне другое плечо?
– Да нет. Уж лучше мое. Но я не о том. – Взял за плечи, пристально гипнотизируя взглядом, отчеканил, – он. Тебе. Не пара.
В голове некстати мелькнула мысль: если он еще чуть-чуть сдвинет мою футболку, то заметит татуировку. Передернула плечами, сбрасывая его руки. Не стоит рисковать своей самой главной тайной. Хотя, стоит признать, до недавнего времени я была почти уверена, что шоу с инициацией лишь плод моего пребольного воображения.
– А это сто пудов тебе решать, да? Назначил себя главным амуром?
– Нет. Просто я знаю тебя. Он тебе по характеру не подходит.
– И как это ты определил?
– Ты ждешь Принца на белом коне, а он даже
Какая не справедливость! Я бы возмутилась, если бы так называемый друг дал хоть звук вставить.
– Я понимаю, принял бы он тебя на работу, а потом бы вдруг, невзначай приударил за тобой. А он, - Артему ненавистно само имя Даниила, - даже работу тебе не дал.
– А ты был бы и рад, чтоб я отсюда деру дала, да?
– Да я сам здесь торчу столько времени только из-за тебя!
Сам понял, что сболтнул лишнего. Резко замолк и отстранился, тяжело дыша, как после долгой битвы. Но сражение еще не закончилось.
– Я не верю своим ушам, - наконец выдохнула я. – Неужели он прав?
– Кто прав?
– Даня. – Артем автоматически скривился, скрестив руки на груди. – Он сказал – ты ревнуешь.
– К нему-то? – презрительно хмыкнул. – Было бы к чему ревновать.
– Ты просто привык, что я всегда на подхвате. А тут вдруг появился парень на моем горизонте. И ты почуял, что птичка может вылететь и больше не вернутся, так?
– Дурында, я просто о тебе беспокоюсь! Не хочу, чтобы ты страдала.
– Знаешь, что по-настоящему приносит мне страдания? Твое нынешнее поведение.
– Что опять со мной не так?!
– Да вы, батенька, эгоист. Даниил Аркадьевич хотя бы не манипулирует эмоциями.
– Ты в чем-то меня упрекаешь?
Я задумалась, прежде чем ответить. Все это время он смотрел на меня: губы крепко сжаты, ноздри раздуты. И наконец, без истерик и повышенных нот, ответила удивительно спокойным (немного безжизненным и усталым) голосом:
– Как я могу обвинять человека, - выдержала шокированную паузу, - которого не знаю?
Предвидя очередной взрыв, кинулась на выход. Слезы застилали видимость пути. Один раз стукнулась лбом о косяк, не вписалась в поворот.
Порыв холодного ветра прибил слезы, растрепал волосы (оказывается, я забыла шапку, но уже не до возвращений). Из машины мне навстречу выбежал обеспокоенный Даня. Крепко обнял за плечи и повел скорее к теплу уютного салона.
Не ожидала я, конечно, такого от Артема. Но мой не состоявшийся начальник со всей готовностью принял на свое плечо слезы и сопли. Взамен даруя утешение.
6
Как только я вышла из подъезда, то поняла, что за мной следят. Замечание первое: вечерний час-пик, люди должны возвращаться с работы домой, но улицы фактически пусты. Замечание второе: немногочисленные окружающие, словно не замечали, как странный типчик почти бегом шел за мной. Да и я сама шла на достаточно быстрой скорости.
Когда я заметила преследование? Пожалуй, когда проходила второй двор, петляя. Сперва казалось, что молодой человек просто так резко остановился, едва я вышла из подъезда, а потом ускорил шаг. Но с увеличением темпа, я догадалась – он следовал именно за мной, а не своей дорогой.