Комната с заколоченными ставнями
Шрифт:
Я постепенно начинал понимать своего кузена. Старуха наверняка владела какими-то тайными сведениями, потому и держалась с чувством превосходства, которое заметил и Эмброуз; я был убежден, что ей известно многое, а у меня по-прежнему не было ключа к разгадке тайны.
— Они ждут, когда можно будет вернуться на землю — это не здесь, Они ждут не здесь, Они под землей, и под водой, и за Пределом, и Хозяин им поможет.
— Вы видели этого Хозяина? — не удержавшись, спросил я.
— Никогда. Но я видела форму, которую он принимал. Наши не знают, что он вернулся. Мы знали его знак. Они пришли и забрали Джейсона Осборна, верно? И Лью Уотербери, верно? Они снова придут! — мрачно добавила она.
— Миссис Бишоп, кто такой Джонатан Бишоп?
Она захихикала
— Ничего себе! Да мой дедушка, кто же еще. Разгадал кое-какие секреты, ну и подумал, что все может; пришел на место и начал Их звать, а потом напустил Их на тех, кто за ним подглядывал, да только силы у него не хватило, он ведь был не такой, как Хозяин, вот Они и вырвались. А Хозяин и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь; так и сказал: ты, говорит, слабый, и нечего тебе умолять камни, взывать к холмам, выпускать дьявольских тварей и сеять ненависть в Данвиче; так оно и вышло — кого ненавидят? Не Кори и не Тиндалов, а Бишопов.
Все, что говорила старуха, было ужасно; теперь мне стало понятно, что хотел сказать Джонатан Бишоп в своих письмах к Элайдже Биллингтону; подтверждение этому можно было найти и в архивных документах Аркхема. Итак, факты говорили сами за себя: газеты сообщали об исчезновении и последующем обнаружении Уилбура Кори и Джедедии Тиндала; Джонатан Бишоп не упоминался ни разу. Однако письма Бишопа, о которых, возможно, знал только Элайджа, указывали на его прямое отношение к исчезновению людей; теперь же передо мной сидит старая женщина и прямо заявляет, что Кори и Тиндалы ненавидели Бишопов — именно потому, что они догадались о причастности Джонатана Бишопа к гибели своих родичей! Жаль, что я не обладал ключевыми сведениями, тогда бы я вытянул из старухи куда больше информации. И все же дело было не только в информации; за ее словами скрывалось что-то воистину жуткое — оно чувствовалось в ее насмешливом хохоте, пряталось в углах комнаты; где-то совсем рядом притаилась древняя, первобытная тайна, грозившая проникнуть в наш мир и даже в его будущее; своего часа дожидалось древнее зло, что вечно прячется в тени, выбирая момент, когда можно будет вырваться на свободу, чтобы погубить саму жизнь.
— Вы помните своего дедушку?
— Нет. Но я знаю, что о нем говорили. Это был большой умник, вот как про него говорили, да только не хватило у него ума понять, где опасность. Он встал в каменном круге и начал призывать Его, но вместе с Ним пришло Нечто и схватило деда, а Хозяин отправил Его назад, и с Ним всех остальных — назад, за Предел, через круг. — Она хихикнула. — Ты знаешь, что находится по ту сторону холмов, незнакомец?
Я уже открыл рот, чтобы назвать одно из имен, которые вычитал из бумаг Эмброуза, но миссис Бишоп испуганным жестом заставила меня замолчать.
— Не произноси их имена, незнакомец. Если Они тебя услышат, то подойдут к тебе и будут ходить за тобой — если только ты не найдешь Знак.
— Какой Знак?
— Знак защиты.
Тут я вспомнил Эмброуза, который рассказывал мне о своей встрече с двумя нищими стариками из Данвича, которые спрашивали, есть ли у него «знак». Очевидно, речь шла именно о том самом знаке. Я спросил о тех стариках.
— Нет, они говорили о другом знаке. Они дураки; не знают ничего, не знают, что будет; думают, станут богатыми и сильными, да только Знак — это вовсе не то, что они думают. Те, Кто за Пределом, не дают людям богатства; они хотят одного — вернуться; вернуться и поработить нас, смешаться с нами и убивать, когда Они будут готовы, а потом использовать Их — тех, кто имеет Их Знак; ну, может, тех не тронут, кто будет сильным, как Хозяин. Ты — один из них, я знаю. Никто этого не знает, а я знаю. Я слышала, как вопил Осборн, когда они его забрали, а потом Салли Сойер, которая убирает в доме у своего кузена Сета, тоже слышала, как Тварь крушила доски в сарае, где прятался Осборн, а потом пришел Он. То же было и с Лью Уотербери. Миссис Фрай говорит, что видела следы — огромные, как у слона, нет, в два-три раза больше; у него было четыре ноги. А еще она видела следы
От этого рассказа волосы становились дыбом. Женщина говорила так, словно меня здесь не было; видимо, собственные воспоминания, соединившись с рассказами очевидцев, заставили ее размышлять вслух о таинственных и ужасных событиях, произошедших в ее селении.
— Так вот, самое плохое — что Их никто не видит; Их можно только одним способом распознать — по запаху, воняет от Них, как из преисподней!
Слушая слова женщины, я уже не вникал в их смысл. Постепенно обрывочные фразы начали складываться в единую картину, картину до того страшную, что мне не хотелось в это верить. Миссис Бишоп все время поминала некоего Хозяина; из ее рассказа получалось, что ему более двухсот лет; маловероятно, чтобы речь шла об Элайдже Биллингтоне. Кто же, в таком случае? Неужели Ричард Биллингтон — или та таинственная личность, которую преподобный Уорд Филлипс называл «некий Ричард то ли Беллингэм, то ли Боллинхен»?
— Как еще звали Хозяина? — спросил я.
Старуха съежилась, на ее лице мелькнуло хитрое выражение — она явно мне не доверяла.
— Я не знаю Его имени, незнакомец. Если хочешь, зови его Элайджей, или Ричардом, или еще как-нибудь. Хозяин пожил здесь немного, а потом переселился Туда, за Предел. Потом вернулся и снова ушел. А теперь Он снова здесь. Я старая женщина, незнакомец, я всю свою жизнь слышала о Хозяине и всю жизнь Его ждала, все думала, когда Он вернется? Ведь говорили, что Он непременно вернется. У Него нет имени, и места нет, Он приходит и уходит, когда захочет.
— Должно быть, он очень стар.
— Стар? — Она рассмеялась, вцепившись крючковатыми пальцами в ручки своего кресла-качалки. — Он старше меня, старше этого дома, старше тебя — он старше нас всех, вместе взятых. Год для него — это один миг, десять лет — минута.
Опять загадки, которых я не понимал. Одно ясно — след Элайджи Биллингтона и его таинственных дел тянулся далеко в прошлое, возможно, в те времена, когда не было даже Ричарда Биллингтона. Чем же он занимался? И почему так внезапно покинул родные берега и уехал в Англию, на землю своих предков? Вывод о том, что, избавившись от индейца Квамиса, Элайджа спасал себя от дальнейших подозрений в колдовстве и всяких темных делах, творившихся возле его усадьбы, уже не казался таким очевидным. Что же, в таком случае, вынудило его сбежать? Судя по документам, местные власти не собирались его преследовать; никто напрямую не обвинял его в странном исчезновении людей и еще более странном появлении их тел впоследствии.
Старая женщина замолчала. Где-то в углу тикали часы. Кот встал, потягиваясь, выгнул спину и мягко спрыгнул на пол.
— Кто прислал тебя ко мне, незнакомец? — внезапно спросила миссис Бишоп.
— Никто. Я сам пришел.
— Ты пришел не просто так. Ты из людей шерифа?
Я ответил, что нет.
— И у тебя нет Знака Древних?
Я снова ответил отрицательно.
— Смотри, куда идешь, смотри, что говоришь, иначе Те, Кто за Пределом, услышат тебя и увидят. Или тебя заметит сам Хозяин, а он не любит, когда люди задают вопросы и лезут не в свое дело, а когда Хозяину что-то не нравится, он вызывает Его с Небес или с Холмов, где Он лежит.
Должен заметить, что за все время нашей беседы я ни разу не усомнился в искренности миссис Бишоп. Она сама свято верила в то, что говорила; возможно, она не придавала большого значения смыслу своих слов, но было видно, что она и в самом деле верит в некую таинственную силу, которая проявляет себя по-разному и представляет угрозу для человечества. Я ни разу не поставил под сомнения ее слова. Иногда она говорила с религиозным благоговением, и вскоре я с удивлением узнал, что она кальвинистка, хотя и не часто посещает церковь, и что твердо верит в Бога — странная вера, не идущая ни в какое сравнение со страхом этой женщины перед неведомыми внеземными тварями, которых так живо и красочно рисовало ее воображение.