Компас черного капитана
Шрифт:
А потом ноги подкосились, и я грохнулся в снег, пребольно ударившись выставленными вперед руками. Рюкзак придавил меня ко льду, покосился и перевернулся, сдвинув мое тело набок как тряпичную куклу.
– Эд! – Фарри оказался рядом и принялся меня тормошить. Стало тепло, почти жарко. Очень хотелось спать. Я лежал щекой на удобном льду и чувствовал приятную прохладу, проникающую сквозь шарф. Перед глазами оказался необычно красивый осколок. Свет преломлялся через него, а прозрачность
– Эд!
Я закрыл глаза. Голос Фарри раздавался словно из другого мира. Сознание меркло, а перед глазами почему-то появилось лицо Сансы, жены оставшегося в прошлой жизни владельца таверны. Мягкое, доброе и удивительно красивое. Как пело мое сердце, когда Санса спускалась в общий зал с собранными в хвост русыми волосами и плавными, невероятно грациозными движениями наводила порядок на стойке Боба. Иногда она улыбалась мне, встретив после работы в теплице, и с нежностью и заботой спрашивала:
– Эд… Кушать хочешь?
Странно, но я никогда не ревновал ее к мужу. Да и никогда не задумывался над тем, что чувствую. Мне просто было хорошо, оттого что иногда удавалось ее увидеть, понаблюдать за ней, сидя за столом с парящим супом и тяжелой ложкой. Перекинуться парой слов.
– Эд… – говорила она мне, и в ее глазах царило тепло.
– Эд…
Лицо Сансы подернулось зыбью.
– Эд!
В уши вновь ворвался свист вьюги, а затем Фарри несколько раз ударил меня по лицу.
– Не спи, Эд!
Я ошеломленно смотрел на него, не понимая, что происходит. Распотрошенный рюкзак лежал в ярде от нас, и рядом с ним на горелке стоял котелок. Синий огонек едва боролся с ветром, невзирая на всю защиту, неуклюже расставленную вокруг.
– Слава Светлому Богу, Эд! – улыбнулся Фарри. – Сейчас чаю подогрею. Не спи, хорошо? Только не спи!
Я сел, чувствуя, как занемело все тело и как меня колотит неприятная дрожь.
– А где Эльм? – Хрип, вырвавшийся из горла, сложно было назвать человеческим.
Фарри не ответил.
Около минуты я пытался сориентироваться и понять, где же нахожусь и откуда мы пришли, пока взгляд не наткнулся на тающую цепочку следов, уводящую в пургу.
– Нам надо перебраться к путевику! – крикнул Фарри. – Ветер усиливается, Эд! Ты сможешь дойти?
Я посмотрел на рюкзак. На это мертвое, заносимое снегом чудовище, желающее забраться ко мне на спину. К горлу подступила горечь, но я кивнул.
– Рюкзак бросим! – Фарри заметил мой взгляд. – Эльм его увидит и пойдет по следам. А еще я сложу стрелку, куда мы пойдем! Он поймет!
Сжавшись, я прижал руки к груди и бросил взгляд на север и увидел, как в бушующей метели проступил черный силуэт.
Не в силах произнести ни слова, я смотрел, как фигура приближается к нам, и не испытывал ровным счетом ничего, кроме усталости. Ледовая гончая
Да нисколько…
Черный силуэт пошатывался, будто ветер сбивал человека с ног.
– Эльм! – закричал Фарри. Он тоже увидел фигуру и обрадовался.
Силач, тяжело ступая, вышел к нам с низко опущенной головой. В правой руке он сжимал ледоруб, а левая висела плетью. Уставившись на распотрошенный рюкзак, Эльм очень тихо сказал:
– Собери…
Ветер утих, будто вслушиваясь в слова циркача.
– Ты в порядке? – забеспокоился Фарри. Я уже знал ответ на его вопрос. Мужчине было очень больно. Он едва стоял на ногах.
– Собери… – повторил Эльм.
И тут я увидел его левую руку. Вернее, то, что от нее осталось.
– Собачий выродок отхватил мне кисть, – монотонно произнес Эльм. Зрелище рукава, заканчивающегося окровавленной тряпкой, заставило меня забыть о холоде и усталости. Я с трудом поднялся на ноги.
– Собачий выродок отхватил мне кисть… – повторил силач.
Фарри бросился собирать вещи, испуганно поглядывая на товарища, который стоял, покачиваясь, и просто смотрел на лед. С культи на снег капала кровь. Не в силах смотреть на это, я присоединился к мальчику, забрасывая вещи в жадную глотку рюкзака.
Когда мы закончили, я попытался впрячься в него вновь, но Эльм одернул меня:
– Стой.
Он медленно подошел к нам, так и не поднимая головы. Встал на колени и отложил ледоруб в сторону. Затем, кривясь от боли, осторожно продел раненую руку в лямку, застонал, но не остановился.
Когда пытка закончилась, он встал и побрел вперед, не оборачиваясь.
– Эльм, давай мы тебя разгрузим! – крикнул я ему вослед.
– Заткнись. – Его тихий голос невероятным образом заглушил вновь поднявшийся вой пурги.
Мы с Фарри переглянулись.
– Он убил его, да? – спросил меня мальчик, а я пожал плечами и подобрал оставленный ледоруб. Стальное лезвие было испачкано чем-то черным, чем-то похожим на кровь, но ею не являющимся. Я попытался отчистить его снегом, но ничего не вышло.
– Видимо, да… – ответил сам себе испуганный Фарри и поспешил за уходящим в дымку Эльмом.
Трудно вспомнить, сколько еще времени мы шли по мерзлой пустыне. Раненый циркач, сокрушенный потерей кисти, брел впереди и не реагировал на любые наши вопросы. Он полностью погрузился в себя, огорошенный и изнывающий от боли. Его чувства затянул холодный туман, и мне показалось, будто только рюкзак и необходимость идти удерживали силача от падения в пропасть отчаяния.