Компас желаний
Шрифт:
Мы прошли сквозь дом и спустились в подвал, пока менталист сбивчиво рассказывал мне о характере сестры. Здесь было темно и прохладно, освещали узкий проход тусклый масляные фонари.
А уж магии здесь было! Под завязку. Не знаю, княжеское это наследие или доработки семейства Аврамовых, но экранирование сделали высочайшего уровня. Пожалуй, даже рождение места силы вполне возможно было скрыть.
Чем дальше мы шли, тем худшие предположения рождались в моей голове. Они её убили, что ли?
Но всё оказалось не так страшно.
Тётушка сидела прямо на полу в одном из помещений, выделенных под хранение. Вокруг высились пирамиды ящиков, покрытые приличным слоем пыли и оплетённые паутиной. Воздух здесь буквально висел — спёртый и затхлый.
Графиня Вознесенская при этом улыбалась как дитя, получившее долгожданное мороженое в жаркий летний день. Да и по эмоциональному фону получалось, что она совершенно счастлива.
— Я был вынужден немного вмешаться, — болезненно поморщившись, признался Иван. — Моя сестра…
События развернулись стремительно и неуправляемо. Елизавета Аврамова, повстречав этой ночью мою тётушку в салоне, решила действовать. Вроде как сначала пыталась поговорить, но в этом я сомневался. Вот уж что, а беседу маг иллюзий тоже мог провести без жертв и подобного результата.
В общем, непонятно, что именно случилось, но хозяйка потеряла контроль и обрушила на графиню свою силу. Чуть не сведя ту с ума. Чтобы скрыть этот факт, Аврамова отправила Авдотью Павловну в подвал, заперев там. И лишь утром сообщила о происшествии брату. Иван спустился, мягко говоря, обалдел и воздействовал на разум тётушки, чтобы его вообще спасти.
Кстати, очень успешно. Очень талантливый одарённый.
Сейчас же графиня пребывала в прекрасном мире грёз и под сильным седативным действием ментальной магии.
— Гришенька… — сладострастно шептала она пыльному мешку, который сжимала в крепких объятиях.
— Вы можете привести её в чувства? — поинтересовался я, оценив ситуацию.
Пусть мои возможности в магии разума были лишь на начальном ранге, но я видел, что не всё потеряно. И это было заслугой Ивана, причём поработать ему пришлось много. Скорее всего, всё утро он и провёл здесь, стараясь вернуть Вознесенскую в этот мир.
Я бы при этом, пожалуй, не рискнул выводить тётушку из магического транса. Вероятность того, что она станет сумасшедшей, была велика. Пусть и до этого были сомнения в её благоразумии. Но мне в любом случае хотелось бы сначала поговорить.
— Относительно, — покачал головой Аврамов. — Если резко вывести её из текущего состояния, то случится истерика. В принципе, у нас есть лекарь…
— Не стоит, — ответил я.
С истеричными дамами общаться уж точно не стоит. Здесь и магия не поможет, толку всё равно не будет.
Можно было внедриться в её грёзы под видом того самого Гришеньки. Но такого опыта мне совсем не хотелось. Не то, что хочется помнить о родственниках, какими бы они ни были.
— Вы можете аккуратно вывести
К счастью, он меня понял без лишних деталей. Усмехнулся, прикрыл глаза и принялся за работу. Я видел магические потоки и уважительно хмыкал: Аврамов действительно был хорош. За эти годы научился искусно и бережно обращаться с человеческим разумом. Ни в какое сравнение не шло с грубым вмешательством того же Баталова. Но у него и работа была другой, с иным контингентом, так сказать.
Авдотья Павловна сначала замерла, а потом напряглась. Безмятежное выражение лица сменилось на тревогу. Мешок, воображаемый неизвестным возлюбленным, превратился в защиту — женщина спряталась за него.
Я включился в процесс по ходу. С Аврамовым в связке оказалось работать приятно и просто, он легко позволил внедриться. Я создал себе собирательный образ то ли судьи, то ли палача. Переходить границы не стал, остановился на внушающей трепет и уважение фигуре.
— Я вас, пожалуй, покину, — понимающе сказал менталист и удалился.
Я отблагодарил его мысленно, всё внимание было сосредоточено на графине. Тонкая работа — удержать разум в пределах созданной иллюзии, поддерживаемой менталом.
— Говори, — велел я, соответствуя созданному образу.
И Вознесенская заговорила…
В некоторые моменты я даже был вынужден её останавливать, — так откровенничала дама. Внушаемая до безобразия, что и стало первопричиной всех дальнейших событий.
У графини никогда не было амбиций. Жажда денег, но при этом весьма ограниченных. Выгодный брак и ранняя смерть мужа обеспечили её весьма неплохо. Так что Авдотья Павловна не мыслила о большем. Разве что хотелось нарядов роскошнее, чем у местных дворянок Новгородской губернии.
Не мечтала графиня и о столице, считая ту бездушным большим городом, где никто никого не знает. Страшила её сама мысль о том, сколько людей там живёт. Но больше всего пугало то, что в столице как раз не знают её.
Светских развлечений в губернии было не так много, поэтому все они посещались исправно. Там-то она повстречалась с высокопоставленным чиновником из Санкт-Петербурга. По её словам.
Внешность этого человека Авдотья Павловна описала настолько неприметно, что я сразу понял — тот был под мороком.
Мужчина очаровал графиню мгновенно и выразил удивление, когда узнал, к какому роду она принадлежит. Дальше пошли увещевания о несправедливости и прочие басни, убеждающие в одном: необходимо ехать в столицу и получить то, что женщина заслуживает по праву.
С женским разумом и памятью работать всегда сложнее всего. Причина лежала в сильной эмоциональной окраске. Там, где мужчина отмечал факты, женщина делала выводы. Как правило, те, что были желанны в моменте. Поэтому копать пришлось глубоко. Вытаскивать по крупицам, что именно сказал графине незнакомец.