Компас желаний
Шрифт:
Наверняка Абрамов выдержал бы, но к чему дополнительное испытание?
Всему нужна мера, в том числе и выпадающим на долю препятствиям. Никогда не разделял мнение, что чем больше страданий, тем ценнее результат. Ценность в достижении, не в том, насколько тяжело оно далось.
Город только начинал просыпаться, поэтому дороги были ещё пусты.
Особенное удовольствие ехать в такое время — словно находишься на грани двух миров. Фонари уже погасли, погрузив улицы в сумрак. Небо же светлело так быстро, что вроде отвёл взгляд на секунду, а оно
А воздух! Тоже будто совсем иной. Всё ещё хранящий секреты прошедшей ночи, но уже обещающий новый день, который будет наполнен чем-то удивительным. Если уметь удивляться, конечно же.
Поездка подзарядила меня силами не хуже, чем немного магии жизни, которой я воспользовался, чтобы выстоять после насыщенной бессонной ночи.
Как ни странно, обретение такого мощного аспекта меня ничуть не расслабило. Даже наоборот, я стал больше ценить самый обычный сон и отдых вместо использования силы.
— Пастила, — произнёс я в открытое окно, усмехаясь.
Столичные улицы промолчали, а мне вспомнился один урок, который я получил давно. Я обожал пастилу. Для меня она была вершиной самого вкусного, что можно найти. Я не помнил, ел ли я её в раннем возрасте, наверняка так. Скорее всего, как раз какое-то смутное воспоминание из детства сделало это лакомство столь желаемым.
Но после пожара и бегства было не до этого. В семью я попал зажиточную, но кормили меня исключительно простой едой, достаточной, чтобы выжить.
А уж потом, после знакомства с учителем и нашего путешествия, тем более не до подобных изысков было. К тому же я снова был на довольствии у другого человека, куда уж там сладости. Да и наставник предпочитал не баловать меня. Ни едой, ни условиями жизни.
И, как только я заработал свои первые деньги, купил огромный кулёк пастилы. На всё, что у меня было. Глупость, но ведь я был ещё мальчишкой.
Устроил себе праздник и съел всё. Вкусно было до слёз. Все невзгоды ушли, и в тот момент я был совершенно счастлив. Добился!
Ох, как мне плохо стало после этого пира… Словно не я слопал сладости, а они пожирали меня изнутри. С непривычки мучения были столь страшные, что даже учитель сжалился на второй день и вызвал лекаря. Хотя изначально сказал, чтобы я расплачивался за свою дурость. Впрочем, с магом он тоже поговорил, чтобы тот не совсем лишал меня этих последствий, а просто облегчил их достаточно для работы.
Долго я ещё на сладкое в принципе смотреть не мог.
С годами прошло, я стал ценителем самых разнообразных яств, но больше желания накупить себе пастилы не возникало. И даже не потому, что плохо тогда было. Я всё равно не жалел. А потому что появился настоящий выбор. А вместе с ним и удовольствие. От умеренности в том числе. И от разумного подхода.
Хорошо, что магия не стала для меня такой пастилой. Вот уж тут с последствиями ни один бы целитель не помог…
В особняке князя Львова меня уже ждали. Стоянка перед домом была пуста — судя по всему, гостей попросили
— Дом и вся территория полностью в вашем распоряжении, Александр Лукич, — деланно прохладно заявила она.
Девушка была взволнована и тщетно старалась это скрыть. Точнее, иллюзия была наложена отличная, но для меня это не было преградой. К тому же эмоциональный фон был настолько сильным, что заметил бы менталист любого уровня.
Я вежливо сделал вид, что не заметил её состояния.
Тут как со взрывоопасным веществом, лучше проявить излишнюю осторожность. Последняя вспышка вспыльчивости этой дамы едва не лишила мою тётушку разума. Хотя за это я не был в обиде, но всё могло закончиться не так благополучно.
Графиня Вознесенская, к счастью, находилась в дороге, о чём исправно докладывал её сопровождающий. К сожалению, путь на север к Белому морю лежал через несколько аномалий, поэтому воздушный способ не подходил, и это могло занять несколько дней, в зависимости от состояний дорог. А они там периодически выходили из строя.
— Вы уверены, что у вас получится? — с сомнением спросила Аврамова, когда мы зашли внутрь.
Она поглядывала на большой мешок, в котором я привёз артефакт. Честно говоря, взял первое попавшееся под руку — промасленную мешковину, использованную для перевозки материалов для кузницы.
Я лишь улыбнулся, отвечать на её нервные выпады не собирался.
К тому же в разуме девушки горела ещё одна яркая мысль — потеря. Ведь когда брат встанет на ноги, то перестанет в ней нуждаться. Так она полагала, по крайней мере. Страх потерять близкого затмил всё прочее, даже желание ему помочь. Бедняжка вдруг осознала после стольких лет одержимости спасением брата, что это может их разлучить.
Что-то говорить и убеждать в обратном было бессмысленно. Иван любил свою сестру несмотря ни на что. Ведь он хорошо знал как её поступки, так и эмоции. Бояться было нечего.
Всё, что я мог сделать в этой ситуации — воздействовать на неё магией разума. Да, это было незаконно, да и неэтично. Но Елизавета могла сглупить, действительно оттолкнув брата. Очень лёгкое касание эмоций, лишь для того, чтобы немного их приглушить.
Дыхание девушки стало спокойнее, как и сердцебиение. Я удовлетворённо кивнул — с этой стороны проблем возникнуть не должно.
Аврамов был в своей комнате. По лихорадочному взгляду и подрагивающем пальцам было ясно — тоже на взводе. Даже моя внутренняя уверенность не помогла, а он считал её машинально.
Я вообще немало сталкивался с ментальной силой. Почти всегда это ощущалось неприятно, как грубое вмешательство. Но в случае с Иваном было не так. Его дар действовал мягче, словно не врывался в твой разум, я спрашивал у него как дела. Интересное развитие аспекта.
— Если вы не возражаете, Елизавета, то я бы хотел остаться с вашим братом наедине, — повернулся я к девушке, быстро оценив обстановку.