Комплекс хорошей девочки
Шрифт:
— Это так?
— О, это чертовски так. Знаешь, что я думаю?
— Пожалуйста, расскажи, — милостиво прошу я.
— Я думаю, ты была с этим придурком, потому что он был безопасным. Ты сама сказала — он помог тебе оставаться сдержанной. И тебе это было нужно, потому что в твоем мире ты не можешь действовать, быть самой собой, или делать что-то, что может привлечь негативное внимание к твоей семье, верно? Но, тебе не нужно делать этого со мной. Те два пункта, которые ты перечислила, могут быть в твоем другом мире, но здесь, ты и я, мы именно те, кем нам нужно быть.
Мое сердце сжимается. О, черт. Когда он говорит такие
Бонни: “Сегодня вечером меня не будет дома! Постарайся не скучать по мне слишком сильно, окей? Я знаю, это будет тяжело, но я верю в тебя!”
Я ухмыляюсь, читая сообщение. Бонни — лучшая. Сев в кровати, я набираю быстрый ответ.
Я: “Оооо, остаешься на улице в школьный вечер, ты плохая девочка. Дай угадаю, с кем ты устраиваешь ночную вечеринку… Эдвард?”
Бонни: “Ты имеешь в виду Джейсона. Он просто похож на Эдварда. И нет.”
Я: “ Тодд?”
Бонни: “ Вне очереди.”
Я сканирую свой мозг, пытаясь вспомнить, с кем еще она встречалась за последние несколько недель. Но я немного отвлеклась на весь этот дикий секс, который у меня был с Купером.
Бонни: “Вот что я тебе скажу, милая. Назови мне имя своего местного, и я расскажу все о своем новом кавалере.”
Она как собака с костью. Бонни день и ночь пытается выведать, с кем я встречаюсь. Мне неловко скрывать от нее Купера — в конце концов, она была там, когда все началось, — но я также знаю, что знание в чужих руках — это оружие. Я еще не уверена, что готова вооружить эту пушку.
Я: “ Мой местный по-прежнему остается моим маленьким грязным секретом.”
Бонни: “ О ТЛИЧНО! Тогда мой тоже секрет.”
Две секунды спустя она снова пишет сообщение.
Бонни: “Кого мы обманываем? Мы оба знаем, что я ничего не могу от тебя скрыть. Его зовут Бен, и он прекрасен!”
Она сопровождает это скриншотом фотографии в Instagram, на которой изображен высокий мальчик с лицом скандинавского бога.
Я: “Мило. Повеселись.”
Бонни: “О, я так и сделаю. Увидимся завтра!”
Я кладу телефон на тумбочку и беру учебник по антропологии. Сегодня вечер понедельника, и хотя я бы предпочла прямо сейчас оказаться голой в постели Купера, мы провели все выходные вместе. Так что я заставляю себя остаться сегодня в общежитии. Не только для того, чтобы не отставать со своим проектом, но и потому, что слишком много времени, проведенного вместе, может привести к эмоциональному выгоранию, а последнее, чего я хочу, это чтобы Купер устал от меня. Видит Бог, я и близко не стою к тому, чтобы меня от него тошнило. Я трачу, по скромным подсчетам, целых три часа в день, фантазируя о нем.
Итак, как хорошая девочка, я заканчиваю все свои чтения по антропологии и биологии, пишу наброски для своей работы по английской литературе и ложусь спать в самое разумное время — в десять сорок пять.
Увы, хороший ночной сон, на который я надеялась, не приходит.
Около двух часов ночи меня грубо будят три телефонных
Затем следует текстовое сообщение следующего содержания: “Забудь об этом. Это не чрезвычайная ситуация.”
Если бы кто-то другой постоянно звонил мне посреди ночи, утверждая, что это не чрезвычайная ситуация, я бы сразу послала его нахуй. Но тот факт, что это Эван, заставляет меня задуматься. Мы только недавно обменялись номерами, после ночи шторма, когда у меня не было возможности связаться с ним. Так что я почти уверена, что он не стал бы злоупотреблять телефонными привилегиями, если бы это не было действительно чрезвычайной ситуацией. Или, по крайней мере, несколько ужасно.
Я убираю волосы с глаз и перезваниваю ему.
— Ты в порядке? — Я требую, чтобы он ответил.
— Не совсем. — На эти два слова давит какая-то тяжесть.
— Где ты?
— Возле "Шарки". Ты можешь приехать за мной? — бормочет он. — Я знаю, что уже поздно, и я не хотел звонить, но…
— Эван, — перебиваю я. — Все в порядке. Просто будь там. Я уже в пути.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Маккензи
Пятнадцать минут спустя я выпрыгиваю из Uber и осматриваю тротуар перед спорт-баром Шарки. Чтобы заметить его, не требуется много времени. Эван сидит на обочине, выглядя как осадок на дне мусорного бака, который оставили под дождем.
— Что с тобой случилось? — спрашиваю я, отмечая кровь, размазанную по его лицу, рубашку, разорванную на плече, и руки, исцарапанные и опухшие. Я чувствую исходящий от него запах алкоголя с расстояния двух футов.
Положив руки на согнутые колени, он выглядит измученным. Даже побежденным. Он едва поднимает голову, чтобы поприветствовать меня. Когда он говорит, его голос напряженный и слабый.
— Ты можешь вытащить меня отсюда?
И тогда я понимаю, что я — его последний вариант. Что обращение ко мне за помощью более болезненно, чем все, что он пережил сегодня вечером, и что ему сейчас больше всего нужно, так это спокойствие.
— Да. — Я наклоняюсь, чтобы положить одну из его рук себе на плечо, чтобы помочь выдержать его вес. — Я держу тебя.
Когда мы поднимаемся, из-за угла выходят трое парней. С греческими буквами на рубашках они кричат что-то невнятное и бессвязное, приближаясь.
— О, привет, детка, — говорит один, когда его затуманенный взгляд останавливается на мне. Появляется скользкая ухмылка. — Что у тебя там? Нашла себе бродягу из сточной канавы?
— Отвали, придурок. — Эван ворчит нерешительное оскорбление. Он едва может стоять прямо, опираясь на меня для равновесия, но этого, по-видимому, недостаточно, чтобы удержать его от драки. Должна восхищаться его стойкостью.
— Это снова этот ублюдок? — Самый высокий из парней из братства, пошатываясь, подходит ближе, вглядываясь в Эвана, прежде чем повернуться к своим приятелям. — Смотрите, кто вернулся, ребята.
Я смеряю троих парней убийственным взглядом.
— Оставьте нас в покое.
— Разве тебе не достаточно, дружище? — Третий парень подходит ближе, пригибаясь, чтобы встретиться взглядом с Эваном, пока Эван пытается поднять голову. — Я думал, ты был чертовски веселым, когда пытался обмануть нас, да? Теперь ты не смеешься, не так ли? Городской кусок дерьма.