Комплекс хорошей девочки

Кеннеди Эль

— Я не буду снова встречаться с Престоном. — Мой тон не допускает возражений. Так что, конечно, я получаю одно.

— Почему бы и нет? — Мама раздраженно причитает. — Не будь дурой, милая. Из этого мальчика получится верный, порядочный муж.

— Верный? — фыркаю я достаточно громко, чтобы привлечь взгляды нескольких соседних столиков.

Папа хмуро смотрит на меня.

— Говори потише. Ты привлекаешь внимание.

— Поверь мне, когда я говорю, что Престон не предан никому, кроме самого себя. Я избавлю вас от подробностей. — Например, о том, что он был обманщиком, который,

вероятно, дурачился с того момента, как мы встретились. Как в некотором смысле он спас нас обоих, потому что я тоже не была святой. — Но достаточно сказать, что у нас больше нет связи. — я колеблюсь. Потом я думаю: к черту все это. — Кроме того, я встречаюсь кое с кем еще.

— С кем? — безучастно спрашивает мама, как будто Престон был последним мужчиной на земле.

— Местным, — отвечаю я, потому что знаю, что это сведет ее с ума.

— Достаточно.

Я подпрыгиваю, когда мой отец швыряет свой телефон на стол. Ха. Кто сейчас привлекает внимание?

Осознав, что он натворил, папа понижает голос. Он говорит сквозь стиснутые зубы.

— Это неповиновение прекратится сейчас же. Я больше не буду поддаваться на твои провокации. Ты извинишься. Ты заберешь мальчика обратно. И вы вернетесь в колею. Или можешь попрощаться со своими денежными пособиями и кредитными карточками. — Его плечи трясутся от сдерживаемой ярости, поскольку теперь я полностью завладела его вниманием. — Так помоги мне, я отрежу тебя, и ты точно увидишь, каким холодным и темным может стать этот путь.

Я ни на секунду в нем не сомневаюсь. Я всегда знала, что он безжалостен, когда дело касалось меня. Никакого сюсюканья. Никакого специального отношения. Раньше это меня пугало.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я, снимая сумочку со спинки стула, — вот мое встречное предложение: Нет.

Его глаза, того же темно-зеленого оттенка, что и мои собственные, сверкают неодобрением.

— Маккензи, — предупреждает он.

Я лезу в свою сумку.

— Делай то, что должен, но я устала жить в страхе разочаровать вас обоих. Меня тошнит от того, что я никогда не соответствую твоему идеалу. Я сыта по горло тем, что убивала себя, чтобы сделать вас счастливыми, и постоянно терпела неудачу. Я никогда не буду той дочерью, которую ты хочешь, и я больше не пытаюсь.

Я нахожу то, что ищу, в своей сумочке. Впервые в жизни мои родители потеряли дар речи, наблюдая, как я заполняю чек.

Я пододвигаю его через стол к отцу.

— Вот. Это должно покрыть то, что вы потратили за первый семестр. Я решила, что мои интересы лежат в другом месте.

Мне больше нечего сказать — и я уверена, что этот взрыв безумия и храбрости не продлится долго, — я задерживаю дыхание, встаю из-за стола и выхожу, не оглядываясь назад.

Просто так, я бросила колледж.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Маккензи

Я жду на пороге дома Купера, пока он вернется домой с работы в тот вечер.

После расставания с родителями у меня накопилась вся эта энергия, и мне некуда было ее высвободить, поэтому я некоторое время гуляла по набережной, а затем прогулялась по пляжу,

пока не оказалась у него дома. Некоторое время спустя я все еще сижу на крыльце, когда грузовик Купера паркуется на их подъездной дорожке, и оба брата выходят.

— Как дела, принцесса? — неторопливо подходя к входной двери, Эван подмигивает мне, заходя внутрь. Мы теперь старые приятели, я и Плохой Близнец.

— Как давно ты здесь? — Купер выглядит удивленным, увидев меня, когда поднимается по ступенькам.

Я на мгновение забываю, о чем он спрашивает, потому что слишком занята, тараща глаза. Он ставит меня в тупик каждый раз, когда я его вижу. Его темные глаза и развевающиеся на ветру волосы. Намек на его тело под футболкой и потертыми джинсами заигрывает с моей памятью. В нем есть что-то дико мужественное. Он провел весь день на стройплощадке, остатки пыли все еще покрывают его кожу, одежду. Запах опилок. Это делает меня совершенно безрассудной. Сводит все мое существо к тому, чтобы хотеть, хотеть, хотеть.

— Мак? — подсказывает он. Понимающая улыбка изгибает его губы.

— О, прости. Может быть, час?

— Что-то не так?

— Вовсе нет. — Я беру протянутую им руку и позволяю ему помочь мне подняться на ноги.

Мы заходим внутрь. Как только мы снимаем обувь, я веду его прямо в спальню.

— У меня есть новости, — объявляю я.

— Да?

Я закрываю дверь и запираю ее. Потому что в последнее время Эван не раз получал удовольствие, дергая за ручку, когда знал, что мы что-то затеваем, просто чтобы напугать меня до чертиков. Парню нужно хобби.

— Я бросила колледж. — Я едва могу сдержать свое волнение. И, может быть, есть еще какой-то страх. Все это кажется одинаковым, бурлящим внутри.

— Черт возьми, это здорово. Как это случилось?

— Мои родители устроили мне засаду в кампусе и вроде как вынудили меня. Купер снимает рубашку и бросает ее в корзину. Когда он начинает расстегивать ремень, я пересекаю комнату и убираю его руки, отводя их вверх. Когда я расстегиваю его молнию, я чувствую, что он смотрит на мою макушку, и его живот сжимается.

— Как все прошло? — теперь его голос звучит немного рассеянно.

Не снимая с него джинсов, я залезаю в его боксеры и начинаю поглаживать его. Он уже наполовину возбужден, когда я это делаю. Быстро он полностью выпрямляется, и его дыхание становится поверхностным.

— Я сказала им отвалить. — Я провожу большим пальцем по капле влаги на его кончике. Он шипит на резком вдохе. — Не так многословно.

— Чувствуешь себя чертовски довольной собой, да? — Его руки расчесывают мои волосы и сжимают кожу головы.

Я наклоняюсь ближе и целую его в уголок подбородка.

— Совсем немного.

Затем я толкаю его, пока ноги не упираются в кровать, и он не садится на край.

Похоть омрачает его взгляд.

— Что привело к этому?

— В основном я. — С его тумбочки я беру презерватив и бросаю ему. Затем я стягиваю платье через голову. — Немного тебя.

Мой лифчик и нижнее белье падают на пол.

— Независимость тебе идет, — грубо говорит он, проводя кулаком вверх и вниз по своему члену, наблюдая за каждым моим движением.