Компромат
Шрифт:
— Назвать домашний адрес, номер телефона и паспорта, имена домочадцев и место их работы и учебы? — спросил голос.
— Спасибо, я помню.
— Превосходно. Надо полагать, вы успели правильно оценить ситуацию и не потребуется говорить о том, что этот разговор может иметь для вас самые серьезные последствия. Будьте благоразумны, и ни с вами, ни с вашими близкими ничего не случится.
— Это шантаж?
— Отнюдь. Простое разъяснение правил игры.
— Насколько мне помнится, я ни с кем и ни во что не собиралась играть.
Клавдии
— Странно, а как же ставки в букмекерской конторе?
Ого! Выходит, невидимый противник и вправду владеет более чем исчерпывающей информацией.
Клавдия с трудом удержалась, чтобы не выразить свою досаду.
— У каждого человека есть свои маленькие слабости, — она даже попыталась беззаботно улыбнуться.
— Как же, как же… В гастрономы ходите, как на экскурсию, потому что денег маловато. Но все же урезаете семейный бюджет для ставок на тотализаторе. Интересно, что бы сказал об этой маленькой слабости Федор Иванович?
Дежкина твердо решила больше не удивляться осведомленности собеседника и сделала вид, что пропустила последнюю фразу мимо ушей.
— Вы пригласили меня затем, чтобы обсуждать подробности моей семейной жизни? Давайте ближе к делу.
Возникла пауза. Казалось, некто за зарешеченным окошком тянет время, не зная, что сказать.
— Итак?.. — напомнила о себе Дежкина.
— Вы принесли, что было сказано? — поинтересовался голос.
— Не понимаю.
— Вы получили записку?
— Да.
— Вы должны были передать мне кое-что.
— Что именно?
— Предупреждаю, вы играете с огнем…
— Послушайте, господин огонь, — Клавдии уже надоела эта игра в кошки-мышки, — я действительно получила записку, но ничего не поняла в ней. Я не брала чужих ключей… мне своих достаточно. Если вы хотите получить от меня что-то конкретное, то хотя бы потрудитесь объяснить — что. Тогда и будем вести разговор.
— Я вижу, вы не желаете идти нам навстречу.
— Господи, я не иду на встречу? Я пришла сюда, можно сказать, по первому требованию. И что же? Вы даже не представились. Теперь требуете отдать вам то, не знаю что, и вдобавок пытаетесь угрожать мне и моей семье. По-моему, ерунда какая-то происходит, не находите?
Вновь наступила пауза. На этот раз она продолжалась куда дольше предыдущей.
Из-за зарешеченного оконца не доносилось ни звука. Но, странное дело, Клавдии почему-то казалось, что невидимый собеседник советуется с кем-то, как вести разговор дальше.
Во всяком случае, когда она вновь услышала металлический голос, в нем звенели новые интонации.
— Нет смысла продолжать препирательства, — решительно заявил голос. — Поройтесь в памяти и вы поймете, о чем идет речь. Вы обязательно должны найти ключ… Слышите — ОБЯЗАТЕЛЬНО. В противном случае вас ждут серьезные неприятности, самые серьезные…
— Кто вы? — крикнула Клавдия, понимая, что сейчас динамик смолкнет и тайна так и останется нераскрытой. — Можете вы объяснить, в конце концов?
— Найдите
— А как мне дать вам знать, если я его все-таки найду, этот идиотский ключ?
— Это уж наша забота. Ваше дело — найти. Не советую откладывать дело в долгий ящик. Искренне не советую.
Динамик щелкнул и смолк. Установилась мертвая, ничем не нарушаемая тишина.
Клавдия пожала плечами и покинула кабинку.
Тотчас погас свет, затем послышался лязг засова, и узкий луч света разрезал темноту.
Дежкина с опаской отворила дверь и неожиданно для себя оказалась в людской толчее.
Это была оживленная улица. Поток прохожих понес Клавдию прочь от загадочного мрачного места.
Пятница. 20.33–23.14
Клавдия не помнила, как добралась до дома.
Будто во сне перебиралась она с остановки на остановку, покорно тряслась в забитых людьми троллейбусах и даже не почувствовала боли, когда тучный мужчина с огромной бордовой лысиной, появившийся на привокзальной станции, опустил ей на ногу пудовый мешок.
Она терпела давку и не замечала колких словечек в свой адрес — обычно такие, витающие где-то в облаках пассажиры всем мешают.
Мысли ее были далеко.
Не то чтобы Клавдию всерьез напугали произошедшие события. Пожалуй, им самое время было случиться где-нибудь весной, в районе первого апреля. А сейчас была поздняя осень, не самое подходящее время для розыгрышей. Короче, Клавдия верила и не верила в серьезность происходящего.
Если что-нибудь происходит, значит, это кому-нибудь нужно, поучал Клавдию Павел Иванович Дальский.
Он был Учитель. Да-да, именно так — с большой буквы.
Таких профессионалов теперь уж нет, считала Клавдия.
Она познакомилась с Дальским на третьем курсе. Помнится, это была стажировка в районной прокуратуре… вела дело по хищению ценных книг из закрытой библиотеки.
Следствие зашло в тупик, и тут, как назло, звонок из горкома партии: ждем результатов.
— Н-да, подруга, — сказал Чубаристов, — боюсь, турнут тебя из комсомола… да и с факультета, пожалуй, тоже. Не справилась с ответственным поручением.
Виктор говорил это со своей обычной чуть снисходительной улыбочкой, которой пытался прикрыть то, о чем Клавдия все равно догадывалась. Виктор ревновал ее к работе и завидовал ее успехам. Ему, сильному мужчине, трудно было смириться, что женщина тоже может быть следователем. И какая женщина! Та, которую он оставил.
Был хмурый вечер, накрапывал дождик. Студентка третьего курса юридического факультета Клавдия Дежкина сидела на подоконнике в опустевшем коридоре районной прокуратуры и с тоской размышляла о том, что ей не под силу раскрыть преступления с этими книгами. От одной только мерещившейся формулировки — «отчислить из института по причине профнепригодности» — у нее вязко сосало под ложечкой и кружилась голова.