Компромат
Шрифт:
— Иди-ка сюда, дорогая, — прошипела Дежкина и, так и не скинув второй сапог, сама пошла навстречу. — Ну-ка, дыхни, быстро!
— Мам, а ты хлеб купила? — попытался перевести разговор на другую тему Максим, выскочив в коридор. — У нас хлеба нет.
— Ну конечно! Все мама должна делать: купи, принеси, накорми, заработай! — Быстрым движением Клавдия сунула носок сапога в зазор двери ванной. — А вы лишь есть можете… и еще курить в подворотнях!
— Кто это курит в подворотнях? — спросила Лена. — Я,
Клавдия распахнула дверь и, уперев руки в бока, встала перед дочерью.
— Разумеется, не ты! Ты у нас куришь у всех на виду! Сколько можно тебе говорить…
— Ну хватит, ма! — раздраженно перебила ее Лена, покрываясь красными пятнами. — Опять начинается, да? Если у тебя дурное настроение, то…
— Да, у меня дурное настроение. А почему? Потому что его испортили. Работаешь как каторжная, и никакой благодарности! Я запрещаю тебе курить, слышишь? Запрещаю!
Максим из-за спины матери делал сестре отчаянные знаки: мол, соглашайся, не противоречь, молчи.
Куда там! На Лену раздражение матери действовало как красная тряпка на быка.
Она, может, и хотела бы сдержаться, но уже не могла.
— С какой стати ты на меня орешь?! — взвилась Явилась не запылилась. Так было тихо и спокойно… и на тебе!
— Ты как с матерью разговариваешь? — в свою очередь распалялась Клавдия. — Воспитала на свою голову! Шляется невесть где, курит… может, ты еще матом ругаешься?
— Может, и ругаюсь, тебе-то что? — откликнулась Лена.
Максим схватился за голову и закатил глаза к потолку.
— Не сметь!!! — Дежкина уже не различала, когда дочь говорила правду, а когда просто дразнит ее. — Всю задницу отхлещу! Девчонка! Соплячка! Я еще разберусь, что там за кавалеры тебя до подъезда провожают!
— А что, завидно? Тебя уже никто небось не проводит…
Максим развернулся и побрел в свою комнату, не зная, смеяться ему или плакать.
— Нет, я ее убью сейчас, — не могла уже остановиться Клавдия. — Убью — и точка!
— Ну и убей! — не сдавалась дочь. — А тебя за это посадят. Вот тогда я посмеюсь!
— Молча-ать!
— Ты меня не затыкай! Что хочу, то и говорю. У нас теперь свобода слова!
— Проститутка! — неожиданно выпалила Дежкина.
— Сама такая!
Максим услыхал звонкую оплеуху.
«Финита ля комедиа», — подумал он.
— М-м-м-ммыы!.. — рыдала Ленка, размазывая по лицу слезы и синюю тушь. Клавдия растерянно прижимала к груди ее голову.
Обе они чувствовали себя несчастными.
— Ну почему же ты такая бессовестная? — шептала мать дрожащими губами, гладя дочь ладонью по растрепавшимся волосам. — Я же все для тебя делаю… Мы же с отцом только для вас и стараемся. А ты? Ну в кого ты такая уродилась, а?
— В тебя, — всхлипывая, скулила Лена. — Все говорят, что я на тебя похожа.
— Это
— И внутренне — тоже, — настаивала дочь.
— Я в твои годы не курила… Я вообще сигарету в жизни в рот не взяла.
— Разве в этом дело?
— И в этом тоже. Я воспитывала вас честными и порядочными людьми, а вы…
Лена шмыгнула носом и поглядела на мать покрасневшими глазами:
— И что хорошего в этой вашей честности? Вот ты, к примеру. Всю жизнь в прокуратуре оттарабанила, а до сих пор себе новый плащ купить не можешь и в троллейбусах давишься.
— Новый плащ — это не показатель.
— А что в таком случае показатель? — возмутилась дочь. — Я, представь себе, хочу жить так, чтобы и дом был полная чаша, и шмотки красивые, и машина чтобы была дорогая!
— Как надоело! Что ж ты все о шмотках? Разве они могут быть целью жизни?
Мать и дочь отпрянули друг от друга, будто и не было никакого перемирия.
— Чтоб я больше не слышала, что ты с какими-то кавалерами шляешься, — сказала Клавдия.
— Не услышишь, — пообещала Лена. — Я буду прятаться.
— Не смей так с матерью разговаривать!
Все запустилось бы по новому кругу, если бы в этот момент у входной двери не началась какая-то неясная возня.
Клавдия и дочь удивленно поглядели друг на друга.
— Это еще кто? — высунулся из комнаты Максим.
Ключ пытался войти в скважину, но не попадал.
— Неужто папа надрался? — предположил сын.
— Не смей так отзываться об отце, — тут же отреагировала Клавдия, впрочем, не очень уверенно. Федор никогда не напивался до свинского состояния, но кто знает, может, это и произошло.
— Я открою, — сказала Лена.
— А вдруг это вооруженный бандит? — скорчил страшную рожу Максим.
— Глупости! — фыркнула Клавдия. — Я сама открою. А ты, — распорядилась она, обернувшись к дочери, — чисти зубы, чтобы отец, не дай Бог, сигаретного запаха не учуял.
И она направилась к входной двери.
Только она приоткрыла дверь, как тяжелое тело с шумом повалилось на нее. Клавдия еле успела отпрыгнуть в сторону.
— Ну, что я говорил!.. — засмеялся Максим.
— Феденька… — растерянно пробормотала Клавдия, наклоняясь над мужем.
Кожаная куртка — новая еще, вполне хорошая куртка, в ней бы ходить еще да ходить, — была заляпана грязью.
Сухие веточки торчали из всклокоченных волос Федора.
Клавдия осторожно коснулась пальцами мужниного затылка.
— У-уу!.. — промычал муж.
Клавдия повернула к себе его лицо и замерла в ужасе.
Федор Иванович не был пьян.
Он был избит — да как!
Правый глаз сплошь заплыл, бровь была рассечена. Из носа текла кровь. Лицо было покрыто ссадинами и царапинами.