Комсомольский патруль
Шрифт:
Минут через пять-шесть из комнаты вышел средних лет человек. По описаниям Ершова я сразу понял, что это Синицын. Не заметив меня, он прошел по коридору. Это мне и было нужно. Быстро сбежав вниз, я вышел на улицу. Оставалось только набраться терпения и ждать.
Вышел Синицын очень скоро, держа под мышкой большой, завернутый в плотную бумагу сверток. Осмотревшись, он заторопился к трамвайной остановке, искоса поглядывая по сторонам. Сердце мое радостно заколотилось: «Ай да Ершов, не соврал!» Ведет себя этот комендант явно подозрительно. Вот как оглядывается...
Кажется,
Довез нас трамвай почти до самой окраины города. «Три остановки за Автово, — сообразил я. — Как его далеко занесло! Только бы не попасться снова на глаза!»
Но раздумывать было некогда. Вскинув свой тяжелый пакет на плечи, Синицын быстро пошел по обочине шоссе в сторону небольшого рабочего городка. Стараясь не торопиться, я поодаль двинулся за ним.
И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Из-за высоких придорожных кустов, перепрыгнув через кювет, навстречу Синицыну выскочил человек. Комендант остановился, подал ему руку и посмотрел в мою сторону. Чувствуя себя в глупейшем положении, я продолжал неторопливо идти. А человек, взяв из рук коменданта пакет, так же легко снова перескочил через канаву. Высокий кустарник тут же скрыл его.
«Уйдет, — сообразил я, еще не зная, как поступить. — И тот уйдет, и этот уже возвращается. Эх я, растяпа!..»
Мне показалось, что, поравнявшись со мной, Синицын откровенно ухмыльнулся. Я прошел мимо, сделав вид, что даже не замечаю его. «Кажется, он все понял, — думал я. — А может, это просто моя мнительность?»
Шагов через двести от того места, где скрылся человек, перескочивший кювет, я тоже перепрыгнул его и, рискуя изорвать одежду, продрался сквозь плотную живую изгородь. Но здесь никого не оказалось.
Еще раз обругав себя растяпой, понурив голову, я пошел назад, справедливо предполагая, что если человек, взявший у Синицына пакет, сумел так быстро пробраться сквозь кусты, значит где-то есть лазейка, и мне незачем больше рисковать брюками и пальто.
И вдруг я услышал несколько тихо сказанных слов: «Сверток с гимнастерками пусть спрячет».
Я не задумывался над тем, каким образом эти люди снова очутились вместе по ту сторону живой изгороди. Для меня сразу стало ясным: в тяжелом свертке, который вез с собой комендант, — ворованные гимнастерки. Он передает их сейчас своему сообщнику. Воров нужно задержать!
Чтобы не упустить жуликов, я снова стал пробираться напрямик через цепкий кустарник. Шум вспугнул Синицына. Выскочив на дорогу, я увидел, что вместе со своим дружком он быстро направляется к трамвайной линии. Боязнь упустить их заставила мою руку вытащить из кармана милицейский свисток.
Заметив, что за ними кто-то гонится, оба остановились. Шагах в двух от них остановился и я. С трудом переводя дыхание, достал из правого кармана пальто красную
— Граждане, я комсомольский патруль, прошу пройти со мной!
— Вот видишь, я же говорил, что он за мной следит, а ты не поверил. — Синицын, добродушно улыбаясь, указал на меня своему приятелю.
Тот ничего не ответил.
Невысокий, кругленький, с черными курчавыми волосами под модной фетровой шляпой, очень похожий на «кучерявого» из рассказа Ершова, он с ненавистью разглядывал меня. Даже оттопыренные припухшие губы его побелели от злости.
— Да ты, Ромочка, успокойся, — снова зазвучал ласковый голос Синицына, — молодой человек так себе, играет в игрушки. Разве мы провинились в чем, что нас надо задерживать? Спрячьте, молодой человек, вашу книжечку, она нам ни к чему. Проходите своей дорогой.
— Не упирайтесь, — проговорил я, сам еще точно не зная, как быть с ними, — иначе придется вызвать милицию. — Я сделал еще несколько шагов и встал на их пути.
Приятели переглянулись.
— Какая же тут милиция? — продолжая разглядывать меня ласковыми глазами, возразил комендант. — Тут и людей-то... вон, видите, на остановке никого нет. Может, у вас милиция за кустиками спрятана? Нет? Тогда проходите.
Взяв толстяка под руку, он двинулся прямо на меня.
— Посторонитесь, гражданин хороший, не болтайтесь у людей под ногами.
Отступив на шаг, я поднял к губам свисток. В ту же секунду Синицын, метнувшись вперед, ловким движением вырвал его у меня и швырнул в сторону.
— Не барахли, — пригрозил он, отбросив всю свою ласковость. — Проваливай, пока цел, образина комсомольская!..
Не выдержав, я схватил его за рукав.
— Пойдемте со мной. Хуже будет...
Толстяк Ромочка вдруг хлопнул себя рукой по ноге. Мясистые щеки его так и затряслись от смеха.
— Пойдем, пойдем! — пролепетал он сквозь хохот, в свою очередь хватая меня за рукав. — Ты хулиганил и ударил меня, пытаясь ограбить. Бери его за руку, Гришка.
С неожиданной силой завернув мои руки назад, жулики потащили меня по шоссе. Как я ни пытался вырваться, ничего не получилось.
Несмотря на кажущуюся неповоротливость и рыхлость, толстяк был очень силен. Комендант тоже. Тащили они меня к лазейке между кустами.
«Убьют, — испугался я, — или изобьют так, что не встанешь. Вокруг — ни души». Я закричал и сильно ударил ногой коменданта.
— Что тут такое происходит?!
Окрик заставил моих противников на секунду остановиться. Я еще раз попытался вырваться.
— Нет, теперь постой, не торопись!
Комендант снова зажал меня, как клещами.
— Да вот хулигана поймали, — вдруг, тяжело задышав, объяснил он высокому мужчине, появившемуся между кустами. — Мы идем, а он пристал к нам, оскорблять начал, шляпу пытался с гражданина сорвать. Он и меня ударил, ногу, наверно, повредил.