Конан и амулет небесного народа
Шрифт:
Конечно, проще всего было бы объяснить аргосское судилище чьими-то злыми происками. Если эта догадка верна, лиходей – большой мастер в искусстве придворных интриг и манипулирования правосудием. Или в колдовстве. Некто мог околдовать короля Мило, судью, стражников и так далее.
Нетрудно догадаться, кто этот Некто. Положим, одного Мило мог одурачить любой из колдунов Черного Круга. Тот-Амону под силу загипнотизировать несколько человек. Но чтобы так вопили из зала – здесь нужно недюжинное искусство внушения! Конан знал: в мире есть только одна скотина, которая способна околдовать сразу десятки человек, да что там, целый город! Имя ей – Великая Душа.
И все же киммериец не торопился обвинять Тезиаса. Богатый жизненный опыт приучил его не искать колдовства там, где события могли развиваться своим естественным путем, без вмешательства магии. Вот и теперь: могло ли здесь обойтись без колдовства?!
Конан не хотел лгать самому себе: если и пахло колдовством, то лишь самую малость. В чем его обвинил аргосский суд? Он – Амра, вожак жестоких черных корсаров? Да, он – Амра. Аргосские корабли грабил? Грабил. Хоть много воды утекло с тех пор, но для его преступлений, о которых слагались легенды, не было срока давности. "Могли ли Амру заложить местные купцы, пострадавшие от него в те времена? Могли – и заложили при первом удобном случае. Достойна ли голова Льва-Амры торчать на колу у Ратуши в назидание всем прочим разбойникам? Достойна", – не без гордости отвечал сам себе Конан.
Еще его объявили колдуном и стигийским подсылом. Вся команда посольского галеона видела, как он в одиночку разделался с десятками стигийцев. И если победа в схватке с людьми как-то могла быть объяснена великим воинским искусством гиганта-варвара, то как объяснишь его победу над скелетами в стигийском шлюпе? Все видели, как взметнулась рука с черным перстнем и ходячие скелеты рассыпались на груды костей. Ну не колдовство ли?! А что еще мог замышлять коварный стигийский колдун, как не подлое убийство любимого аргосским народом короля?!
Не удивила Конана и измена капитана Альфицио. Из-за Конана капитан лишился руки, утратил власть над своей командой, да к тому же миссия, которую представлял посол, граф Олтарио, с треском провалилась. Альфицио, видать, рассчитывал вернуться на родину героем, – как же, при его, Альфицио, поддержке послу удалось заключить долгожданный мир! – а вернулся жалким калекой. Вся слава доставалась киммерийцу. Во время плавания к Мессантии Альфицио вел себя тихо и тем усыпил бдительность Конана. Но едва ступив на родную землю, аргосский капитан поспешил выложить стражам порядка свою версию морских приключений. Спрашивается, кому должны были верить люди короля Мило: своему преданному капитану или подозрительному чужестранцу, который оказался к тому же знаменитым пиратом Амрой?! Так что и здесь не было, видать, никакого колдовства.
Оно, безо всякого сомнения, присутствовало в третьем обвинении, выдвинутом Конану: он-де самозванец. Старик Мило был настолько любезен, что предоставил киммерийцу возможность самолично убедиться: Конан Аквилонский сидит в Тарантии и шлет оттуда богатые дары! Письмо и королевская печать были подлинными. "Но, сожри меня Сет, ведь я не писал его, да и не мог писать!" – подумал Конан. Кто же намарал это проклятое письмо? Кто позаботился, чтобы оно "вовремя" попало к королю Мило? Кому понадобилось столь ловко подставлять его, истинного государя Аквилонского?
Объяснений было множество, но интуиция подсказывала Конану самое худшее: пока он, истинный король, путешествовал в Страну Небесного Народа, сражался с демонами в Преисподних Мирах, убегал от стигийских колдунов в Кеми,
Конан забился в бессильной ярости. Будь вы прокляты, коварные боги! Дай только Кром добраться до тебя, распроклятый двойник! Ты пожалеешь, что не остался там, в Замке Синих Монахов, с раскроенным черепом! И до тебя я доберусь, гнусный карла! Тебе, наверное, очень смешно видеть меня здесь, в аргосской темнице, закованным в цепи и приговоренным к смерти! Ловко же ты все подстроил! Торжествуй, пока можешь. Покуда я жив, ты еще не победил, Великая Душа!
Воистину, третье обвинение было самым скверным. Сумей киммериец доказать, что он, Конан, и есть истинный король Аквилонии, от остальных наветов можно было бы кое-как отбрехаться. Владыке могущественной соседней страны больше веры, чем грязному пирату Амре. Да и Мило ни за что бы не стал казнить своего царственного брата Конана, неважно, Амра тот или не Амра. А теперь, из-за этого проклятого письма, у Мило нет сомнений: он, Конан, – Амра, стигийский подсыл и самозванец впридачу!
Скверно, воистину скверно. Его обложили со всех сторон. Ему никто не верит. Даже слова не дают сказать. Все против него. Враги торжествуют. Тем более надо выбраться отсюда! Выбраться – и показать им всем, как сильно они заблуждаются!… Интересно, какую казнь выберет для него Мило? С виселицы можно бежать; не создана еще веревка, которая выдержит вес его тела. С эшафота бежать сложнее, но можно попытаться прикончить палача, а потом, воспользовавшись суматохой, скрыться. И то и другое киммериец как-то уже проделывал. Хуже, если его захотят сжечь на костре. Может, настоящий колдун и мог бы уберечь себя от огня. Но Конан – не колдун. Вряд ли огонь пощадит его. Оставалось рассчитывать только на случай да на помощь богов. Если им, коварным небожителям, все еще любопытно, чем закончится сия запутанная история, они не дадут ему умереть… Впрочем, кто их, богов, знает: у них свои причуды и своя, отличная от человеческой, логика…
От горестных дум киммерийца оторвал топот кованых сапог за стеной. Дверь камеры распахнулась. В проеме стоял невысокий молодой человек. Факел, который он держал в руке, освещал богатый золотой доспех, украшенный гербом Аргоса. Светло-каштановые волосы и толстощекое лицо. Конан изумленно моргнул.
– Я Кассио, наследный принц Аргоса, – сказал молодой человек и добавил, обращаясь к сопровождающим его стражникам: – Оставьте нас ненадолго, господа.
– Никак нет, Ваше Высочество, – промолвил начальник стражи. – Прошу меня простить, но приказ вашего отца, короля, строг. К негодяю не велено никого пускать.
– Приказ распространяется на меня? – ледяным тоном осведомился Кассио. Конан так и не смог постичь науку вот так запросто, без крика и угроз, вгонять в трепет подданных, – а у потомственных принцев это неплохо получалось! Наверное, что-то родовое, королевская кровь… В свете факела было особенно заметно, как побледнел стражник.
– Да, Ваше Высочество, – неуверенно молвил он. – Король…
– С королем, моим отцом, я объяснюсь сам, – отрезал наследник. – Оставьте нас, господа. Вы уже заставили меня повторять дважды.