Конан и дар Митры
Шрифт:
– Не знаю, как туда спуститься, - наконец признал Конан.
– Может, просто спрыгнуть?
– Он невесело усмехнулся и сплюнул в пропасть.
– Если пресветлый Митра решил погубить меня, так погубит; а захочет спасти - так спасет... Как ты думаешь, малышка?
Пушистые брови Рины сошлись на переносице.
– Спрыгнуть? Нет, - она покачала головой.
– Даже тот, кто владеет Силой, не способен летать... быть может, лишь Учитель... Нет, мы должны придумать что-то другое.
Их руки переплелись на толстом стебле цветка, что плавно покачивался вверху - огромный, сияющий,
– Ах, если б у нас были крылья...
– со вздохом сказала Рина.
– Тогда бы мы стали птицами, а не людьми, - сильные пальцы Конана сжали кисть девушки, словно киммериец боялся, что она выпустит сейчас стебель и ринется в пропасть.
– Не надо мне крыльев. Вот от лестницы или веревки в десять тысяч локтей я бы не отказался!
– Мне кажется, что в бездне под нами побольше десяти тысяч локтей, заметила Рина.
– И эти белые скалы выглядят как-то странно... Знаешь, у меня такое ощущение, что они живые...
– Живые?
– Конан приподнял бровь.
– Кром, что ты хочешь этим сказать? Хмм... живые... И опасность, которую ты чувствуешь, исходит от них?
– Нет, оттуда, из темноты, - девушка вытянула руку с дротиком к противоположной стороне провала.
– Оттуда, Конан! Но давай пока забудем о ней. Нам надо решить, как спуститься вниз.
Отступив от края пропасти, киммериец поднял голову. Огромный цветок сиял над ним, едва заметно покачивался в потоках теплого воздуха, струившегося из бездны. Треугольные лепестки, окружавшие нижнюю часть карминово-красной сферы, были величиной в человеческий рост; под ними висела густая сеть стеблей толщиной в руку, похожая на небрежно сплетенную корзинку.
– Странно, - заметил Конан, - тот цветок, который мы видели в лесу, был другим... поменьше и не таким ярким.
Ухватившись за стебли, Рина легко подтянулась вверх, проникнув внутрь живой корзины, и положила ладонь на лепесток. Пальцы ее порозовели, озаренные алым сиянием; прикрыв глаза, девушка глубоко вздохнула и замерла.
– Да, этот цветок другой, - ее рот удивленно приоткрылся.
– Другой, Конан! Он созрел и несет в себе семя новой жизни...
– Не значит ли это, что ему пора в путь? Что семени надо подыскать подходящую почву?
– Киммериец постучал носком сапога по толстому центральному стеблю.
– Я думаю, этот цветок - не первый, который падает с ветви в пропасть... Может, он и нас прихватит с собой?
– Но выдержит ли он такую тяжесть?
– с сомнением произнесла Рина.
– Смотри, как велик этот шар!
– Конан, внезапно преисполнившись надежды, протиснулся меж стеблей и встал рядом с девушкой.
– Видишь, теперь цветок идет вниз... да, идет вниз, но совсем медленно... Не эти ли крылья, - он звонко шлепнул ладонью по огромному лепестку, - посылает нам Митра? Шар опустится на самое дно, и мы вместе с ним... Клянусь Кромом! Как это не пришло мне в голову раньше? Лететь куда лучше, чем лезть по отвесной скале, по веревке или лестнице! И гораздо быстрее, а мне стоит поторопиться!
– Отличная мысль, - согласилась Рина, - но не повредим ли мы ему? Ведь он - живой!
Конан
– Живая скала, живой цветок... Ну, раз он живой, спроси у него!
– Спрошу, - глаза Рины вдруг стали серьезными.
– Спрошу... Сейчас...
Ее лицо напряглось, потом на губах заиграла улыбка, и пальцы нежно погладили упругую плоть лепестка; казалось, она и в самом деле ласкает живое существо - любимую кошку или собаку. Конан снова усмехнулся.
– Ну, я вижу, твой цветок не возражает!
– и, выхватив меч, он сильным ударом перерубил центральный стебель.
Огромный карминовый шар вверху покачнулся, затем поток воздуха подхватил его, увлек за собой, протащив наискось по ветви; в следующее мгновение Конан и Рина повисли над бездной. С замирающим сердцем киммериец ждал, что произойдет - рухнут ли они в пропасть или вознесутся к небесам. Но древесный цветок опускался - опускался медленно, неторопливо и плавно, скользил вниз в серебристом сиянии, парил, словно один из тех волшебных летающих ковров, о коих складывали сказки в Туране.
Пьянящее чувство полета охватило Конана. Он выпрямился во весь рост, стиснул в обеих руках толстые стебли - надежные, как корабельные канаты и заревел, зарычал во всю силу могучей глотки.
– Кром! Владыка Курганов! Мы летим! Летим! А-хой!
Обхватив рукой его колени, Рина свесила ноги вниз, просунув их меж стеблями; Конан ощущал ее горячее взволнованное дыхание. Черты девушки разгладились, тревога растаяла в серых глазах - видно, это плавное скольжение в теплом воздухе доставляло и ей огромное удовольствие. Гигантская ветвь нависла над ними, потом медленно ушла вверх; промелькнул край обрыва, округлый, странно сглаженный, и красная сфера цветка начала опускаться в пропасть. Легкий ветерок относил ее к белокаменной стене, пока до гладкой сияющей поверхности не осталось с полсотни локтей.
– Наверно, мы можем снять мешки, - сказала девушка.
– Да, пожалуй.
Конан вытащил веревку, затем помог Рине освободиться от тюка и привязал их поклажу к стеблям - пониже, так, чтобы на мешках можно было сидеть. Копье и свои мечи он тоже обкрутил веревкой, закрепив рядом с грузом, но арбалет не снял, инстинктивно чувствуя, что в воздухе стрела лучшая защита. Теперь они с Риной расположились спина к спине, придерживаясь за верхнюю часть стеблей; Конан сел лицом к белым утесам, девушка наблюдала за противоположной стороной пропасти, тонувшей в вязкой и непроницаемой тьме. Красные лепестки трепетали и изгибались над ними, словно большой зонт с вырезным фестончатым краем.
– Что ты видишь?
– спросила Рина.
– Скалу, - ответил Конан, - огромную белую скалу. Она гладкая, словно полированные стены стигийских пирамид, и светится, как драгоценный камень. Тут нет никаких расселин, - добавил он мгновением позже, - и я думаю, что мы не сумели бы спуститься по ней. Кром! Тут просто некуда поставить ногу...
– С моей стороны только темнота... темнота и мрак... Мне кажется, это серебристое сияние от скалы тянется на четыре или пять сотен шагов, потом тонет в сумерках, а за ними - тьма... И я чувствую, Конан, что в ней копошатся какие-то твари.