Конан и дар Митры
Шрифт:
В один из дней они неторопливо брели по дорожке мимо строя цветущих и усыпанных плодами яблонь, направляясь к гигантскому дубу, чья раскидистая крона торчала над зелеными шапками более мелких собратьев, словно кровля главной замковой цитадели над угловыми башнями и донжонами крепости. Дуб этот стоял посреди поляны, обрамленной с севера овальной линией других дубов и буков; почему-то он казался Конану похожим на камень, заложенный в огромную пращу. С южной стороны поляна резко обрывалась; склон горы, каменистый и безжизненный, отвесно шел вниз. Там, на глубине десяти или двенадцати длин копья, расстилался песок.
– Помнишь, что я говорил тебе о Силе?
– насупив густые брови, старик
– О той божественной эманации, что истекает из вечного астрала? Она дарована всем, и людям, и неразумным тварям, и тому, что растет на земле, на дне океана или в глубине пещер. Даже камни, песок, вода и льды поглощают ее... Но!
– Он поднял сухой палец и покачал им перед носом.
– Но ты должен знать, что и люди, и камни, и деревья по-разному накапливают Силу. Сейчас я веду речь не о том, парень, что одни умеют пользоваться божественным даром, а другим оное почти недоступно... Старец протянул руку, и большое яблоко сорвалось с ветви, угодив прямо в его ладонь. Он сунул плод киммерийцу и продолжал: - Нет, я говорю не о сознательном владении астральной силой, а о том, что в одних вещах ее собирается больше, в других меньше; одни притягивают ее, высасывают, поглощают, накапливают, другие - отбрасывают, отдают...
Конану эти речи представлялись смутными и не относящимися к главному - к науке убивать. К примеру, поучение о клинках, которые нужно было носить за плечами, выглядело куда более конкретным и полезным! Тем не менее, он решил выказать интерес к словам наставника, пусть не совсем понятным, но, без сомнения, мудрым.
– Отбрасывают?
– повторил он, наморщив лоб.
– Как, Учитель?
– По-разному, парень. Иногда так, как летит копье и стрела, или так, как движется щит в руках воина, как мчится гонимая ветром волна... Гладко, плавно, непрерывно - или скачком, подобно поднятой в галоп лошади.
И эти слова были непонятными, хотя Конан уже научился ощущать Силу, о которой толковал Учитель. То была не привычная ему мощь собственных мышц, а нечто иное, таившееся в нем самом и в окружающем мире; некая незримая субстанция, которую он еще не умел посылать в цель словно брошенный дротик, но уже мог концентрировать, прокатывать теплой волной от темени до пят, направлять к ладоням, пальцам - и дальше, в клинок или древко копья, которое держал к руках. Он научился чувствовать ее приливы и отливы, напоминавшие бег океанских валов, гонимых из небесного пространства невидимым ветром. Несомненно - как и утверждал наставник - то было божественное дыхание Митры, Великого, Светозарного, Могущественного, способного повергнуть и Сета, Змея Вечной Ночи, и темного Нергала, и Ледяного Гиганта Имира, и, вероятно, даже грозного Крома, повелителя Могильных Курганов... Впрочем, все эти страшные божества могли оказаться лишь разными обличьями Владыки Света, в которых ему угодно было принимать поклонение людей. По словам Учителя, Митра вовсе не являлся вселенским воплощением доброты; он был хранителем Великого Равновесия, необходимыми частями коего были и Добро, и Зло.
Они подошли к огромному дубу, и старец, коснувшись ладонью черной бугристой коры, сказал:
– Ты видишь источник Силы, дарованный нам Митрой...
– он поднял руки вверх, на уровень груди, обратив их ладонями друг к другу, и нараспев произнес: - Омм-аэль! Да славится Великий!
– Омм-аэль!
– покорно повторил Конан, с интересом наблюдая, как воздух меж ладонями Учителя потемнел, словно там сгущалась крохотная грозовая тучка.
– Омм-аэль!
– снова воскликнул старик и резко выдохнул. Теперь перед ним плавало не темное сгущение, а маленький ослепительный шарик, куда более яркий, чем тот, что горел в очаге. Внезапно он вспыхнул еще сильнее, и
Молния! Подобная тем, которыми Рагар бился с демонами разбушевавшегося вулкана! Только более мощная, более яркая, более стремительная...
– Отец мой!
– Конан, потрясенный, взглянул на спокойное лицо старика.
– Я тоже так смогу? Когда?
Тот слабо улыбнулся и опустил руки.
– Так - не скоро... лет через сто или двести, если Митра удостоит тебя долгой жизни...
– Наставник протянул руку и потрепал Конана по плечу.
– Слушай и не отвлекайся по пустякам, парень! Запомни: дуб собирает Силу собирает и отдает ее человеку. Буки, грабы и клены тоже, но дуб щедрее всех... Видишь, как посажены эти деревья?
– Старик кивнул на плавно изгибавшуюся линию темных стволов и зеленых крон.
– Они накапливают астральную эманацию и пересылают сюда, своему старейшине...
– Ладонь наставника вновь погладила бугристую кору.
– А я взял у него все накопленное и выплеснул в пески! Ты сам видел, что получилось, да?
– Да, - подтвердил Конан.
– Омм-аэль! Хорошо! Значит, ты убедился, что Сила годится не только для того, чтобы кипятить воду в котелке.
– Клянусь Кро...
– Конан проглотил окончание.
– Я никогда так не думал! Ты же знаешь, Учитель, я делаю все, что велено тобой... и я уже чувствую.... чувствую....
– у него не хватало слов.
– Чувствуешь?
– Глаза старца сверкнули.
– Да, чувствуешь, я знаю! Ты быстро учишься, парень... Ну, теперь ты понял, на что может подвигнуть смертного дыхание Митры? Что может творить владеющий Силой?
– Старик вытянул руку, указывая на блестящую полосу, что уходила к горизонту.
– Может разрушить крепость... сжечь город...
– прошептал Конан, будто зачарованный.
– Десять городов, если призвать на помощь все это воинство, наставник повернулся и плавным жестом обвел теснившийся перед ними строй дубов.
– Для тебя, однако, подобное еще недостижимо; ты должен научиться концентрировать собственную эманацию и принимать помощь хотя бы от одного дерева.
Он вновь двинулся по тропинке, что извивалась по всему саду, от родника и озера на западном конце до железного дерева на восточном. Конан шел следом за наставником, отступив на шаг.
– Итак, запомни: дуб даст тебе Силу, сосна оттянет ее избыток, яблоня разравняет, распределит меж членов тела, погрузит в покой... Яблоня доброе дерево, самое доброе среди всех... запомни это, Секира... поднять холодную сталь на яблоню - все равно, что зарубить младенца... яблони должны умирать сами, как люди... от старости, бури или небесного гнева...
Наставник еще что-то пробормотал себе под нос, но Конан не расслышал. Они поднялись на яблоневый холм и шли теперь мимо фруктовых деревьев, что росли на самой вершине. Старик махнул на них рукой.
– Эти все лечат, посылая целительную Силу в определенные места... Персик собирает ее в груди, абрикос и слива - в животе, фиги в горле; виноград же излечивает тех, кто страдает бессилием.
– А огромные деревья из-за моря?
– Конан повернул голову к озерцу, над которым возносились гигантские колонны секвайн.
– О, они любимцы Митры! Если встать между ними в ясный полдень или звездную ночь, можно услышать не только дыхание, но и голос пресветлого бога! Однако я редко хожу к ним... лишь когда Он велит...