Конан и Посланник Света

Делез Морис

Спину, шею и голову надежно прикрывал толстый панцирь, усеянный короткими, но острыми шипами, исключавшими саму мысль о нападении сзади. Уродливая башка чудовища без всяких признаков ушных раковин была сильно вытянута вперед, напоминая обезьянью морду, с той лишь разницей, что рассвирепевший харанг-у-тхан мог считать себя писаным красавцем по сравнению с Посланцем Высоких Богов!

На верхней челюсти поблескивали великолепные крепкие зубы, нижняя сильно выступала вперед, и два мощных клыка кинжалами торчали вертикально вверх. И, наконец, у чудовища

был только один глаз. Впрочем, второму просто негде было бы поместиться на узкой морде.

Конан не успел еще толком рассмотреть противника, как монстр присел на выгнутых назад лапах, оглушительно взревел и, развернувшись унесся прочь из зала. Он бежал быстро, перемещая свое грузное тело странными, похожими на прыжки шагами, и киммериец подумал, что остановить его и в самом деле будет совсем не просто… Если вообще возможно.

Сет небрежно щелкнул пальцами, и отвратительное видение пропало.

— Что скажешь? — спросил он, повернувшись к северянину, разглядывая его словно окаменевшее лицо, но ни тени волнения не смог прочесть на нем.

— Не нравится мне это,— нехотя признался тот.

— Что здесь может нравиться? — согласился Сет.

— Я не об этом.

— Тогда о чем?

Лицо Великого Змея выражало искреннее удивление, и Конан счел необходимым пояснить.

— Этот Посланец слишком живо напомнил мне одного монстра, с которым пришлось иметь дело, когда…— Киммериец немного помялся.— Когда я был так же молод, как и сейчас.

Сказав это, Конан внимательно посмотрел на Владыку Ночи, однако Сет не уступал северянину в выдержке, и лицо его так же осталось непроницаемым.

— Ты ждешь, что я тебе отвечу? — Конан промолчал, и Сет пожал плечами.— Наверное, глупо было бы убеждать тебя, что смерть сына, кем бы ни считал его весь мир, может принести радость.

Да и вряд ли найдется кто-нибудь, чье чувство справедливости столь сильно,— Владыка Ночи надолго задумался.— Но он не был любимым сыном,— наконец вновь заговорил Великий Змей,— несмотря на то что его мать я любил. Ему с детства нравилось причинять боль.— Сет говорил, отрешенно глядя куда-то в сторону, и ни Конан, ни Деркэто ни словом, ни жестом не прерывали его.— Потом он подрос, и ему понравилось убивать,— с горечью произнес он.— Особенно когда он понял, что каждая отнятая у другого существа жизнь добавляет ему сил.

— И ты не попытался воспрепятствовать этому?!

— Это может показаться странным, но я ничего не мог сделать! — воскликнул он.— Моего сына мне даже не показывали! Когда же я говорил Розе, что все это не доведет до добра, она только смеялась, отвечая, что не собирается творить добро. Я твердил ей, что Сила и Мудрость достигаются с помощью упорства и терпения, а она вновь смеялась и говорила, что упорства у моего наследника хоть отбавляй, а что касается терпения, так, если моему сыну предначертано Роком затмить могуществом Высоких Богов, не слишком ли медленно он наращивает свою мощь?!

— И ты…

— И я оставил все, как есть,— поморщился Сет.— Она тогда была очень сильна

в своем Черном Замке, не отступи я, мне пришлось бы уничтожить любимую женщину и нашего сына, а на это у меня просто не хватило духа. Я чувствовал, что совершаю ошибку, но не знал, как избежать ее. Лишь одно успокаивало меня: я понимал, что это безумство не может продолжаться слишком долго. Так оно и случилось.— Он провел ладонью по лицу, словно стирая боль, вызванную воспоминаниями.— Впрочем,— произнес он уже прежним голосом,— не об этом сейчас речь. Так кого тебе напомнил наш гость?

— Тварь, созданную Незримым, чтобы расправиться со мной. Правда, та была пониже ростом, и пальцы другие. Однако во всем остальном Посланец словно вылеплен по ее образу и подобию.

— Ты хочешь сказать…

— Да.— Конан кивнул.— Кто-то видел ту тварь и, не знаю уж как, рассказал о ней тем, кто прислал сюда этого урода.— Киммериец нахмурился.— Не понимаю только, почему именно ее? У меня ведь были противники и посерьезнее. Правда…— Тут северянин ненадолго задумался.— Все они были намного крупнее, а значит, и сильнее меня, а эта тварь хоть и оказалась мелкой, но доставила мне немало хлопот. Но я помню и эти клешни…— Он озадаченно посмотрел на Деркэто.

— Ты хочешь сказать…— начала было богиня.

— Да…— Варвар тряхнул смоляной гривой.— Как будто кто-то видел все или почти все мои поединки с монстрами и, взяв того, самого мелкого, за основу, наделил его качествами остальных. Если так, то должен сказать, что с воображением, у его создателей плохо.

— Какая разница? — прошептала Деркэто.— Ему ведь нужно убить тебя! Впрочем, даже это ему не нужно. Его вполне устроит, если ты не сможешь причинить ему вреда, а для этого достаточно, чтобы ты повстречался с противостоявшими тебе прежде кошмарами, собранными теперь воедино в теле Посланца. Ты сам сказал, что если удастся запугать противника, то большая часть дела сделана!

— Не знаю,— ответил Конан после раздумья.— Быть может, ты и права, а может, и нет.

— Ты не согласен со мной? — с надеждой спросила она.

— Не знаю, что тебе и сказать,— чистосердечно признался киммериец.— По правде говоря, на меня не слишком сильное впечатление произвела его внешность. Конечно, иметь противником существо заведомо сильнее себя, которое к тому же не нуждается в оружии… Но ведь никто и не думал, что они пришлют задохлика, которого соплей можно перешибить.

— Тогда я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Не знаю,— задумчиво ответил он.

— Что-то прежде ты не страдал от недостатка решительности.

— Верно,— согласился он,— но это не нерешительность. Это другое…

— Что же?

— Просто я пытаюсь понять, как они создавали Посланца. Мне почему-то кажется, что они не слишком утруждали себя.

— И что это нам дает? — спросила Деркэто и тут же поправила себя: — Тебе.

— Если я прав, то это дарит мне надежду. Надежду на то, что не все они учли, создавая эту тварь, а значит, у нее отыщется слабое место.