Конан и пророк Тьмы
Шрифт:
Сборщики денег на трибунах сбились с ног: никто из зрителей не мог твердо увериться в победе именно своего избранника, и ставки возрастали непрерывно. То телохранитель оказывался на гребне волны ставок, то варвар.
Который из гладиаторов первым начал следующую атаку, не понял никто, даже, пожалуй, и сами бойцы. Просто арена вдруг озарилась яростным клубком ослепительно ярких зигзагов и вспышек — то отраженные лучи солнца на разящих лезвиях секиры и меча заметались по арене, и оглушительный звон стали наполнил арену — то непрестанно сталкивалось и скрежетало друг о друга оружие поединщиков, наносящих удары, за которыми человеческий глаз уследить был не
Щитом Конан отбил очередную атаку, бросился вперед, целясь в грудь шахского телохранителя. Противореча всем законам инерции, секира моментально остановила свой полет и ринулась в обратном направлении, отражая выпад киммерийца. Чтобы не попасть под падающее лезвие, Конан пробежал еще два шага, оказался спиной к противнику и прикрыл мечом спину, подняв его за головой лезвием вниз. И тут же на его клинок обрушился сокрушительный удар; пальцы варвара на миг онемели. Он круто развернулся и щитом встретил следующий выпад противника. Звоном и искрами отозвалась сталь. Увидев, что шея Амина открыта, Конан с разворота описал кончиком меча плавную дугу, однако телохранитель будто того и ждал — клинок наткнулся на металлическую рукоять секиры и замер. Амин попытался щитом сбить киммерийца с ног, но тот, разгадав его намерение, резко выбросил вперед левую руку, на которую был надет его собственный щит; вновь над ареной пронесся холодный звон столкнувшейся стали.
Противоборцы на миг застыли: щиты прижаты друг к другу, оружие скрещено, лица сблизились почти вплотную.
— Свист твоего меча напоминает мне ветер в скалах,— сквозь сжатые зубы прошипел Амин, и его голос раскаленной иглой вонзился в мозг киммерийца.— Это хорошо: давно я не слышал столь виртуозного звука. Ты славный воин, и мне интересно играть с тобой в смерть.
— И жизнь, и смерть — игра. Так какая разница, во что играть? — по возможности равнодушно возразил Конан, хотя каждый его мускул вопил об отдыхе, а кровь все сочилась из нескольких неглубоких, но болезненных ран. Одно лишь придавало ему уверенности: по безволосому телу Амина обильно тек пот, а зловещее мерцание красных зрачков угасло. Оба устали, и оба сдаваться не собирались.
— Тогда поиграем еще,— ответил Амин и вдруг ослабил нажим левой руки…
— Давай же! Убей его! Разорви на куски этого дикаря! — в пылу азарта позабыв о должной невозмутимости, прорычал шах Джумаль, и кулаки его сжались.
Хашид также всецело был захвачен поединком. Не обращая внимания ни на что вокруг, он вперил свой взор в замерших на арене исполинов, мысленно приказывая своему рабу убить шахского прихвостня.
Ни один из двух высокопоставленных господ не смотрел на волшебника Ай-Берека. А зря: на лице последнего вдруг появилось выражение, будто он вспомнил что-то важное, потом отразилась крайняя обеспокоенность. Он открыл было рот, чтобы обратиться к своему повелителю, но видя, насколько тот поглощен зрелищем, замялся. Озабоченность на лице мага сменило выражение безотчетного страха.
— Но что будет, если победит другой? — прошептала Минолия, обращаясь к самой себе. Как и ее спутник, она не отрывала взгляда от залитой солнцем арены и не ждала от Веллаха ответа: ведь тот и сам не знал, что произойдет в таком случае.— Возможно ли, чтобы предсказание оказалось ложным?..
Веллах не слышал ее. И не услышал бы ничего, что б вокруг ни произошло. Все его внимание было устремлено на арену.
…Амин внезапно ослабил нажим левой руки — той, что сжимала щит,— и не ожидавший этого, зачарованный звучанием его голоса, Конан на миг потерял равновесие.
Туранцу этого оказалось достаточно: едва киммериец пошатнулся и непроизвольно сделал шажок вперед, чтобы удержать равновесие, как мощный удар под голень поверг его на песок.
Конан упал, перекатился на спину и продолжал катиться, пока, как он полагал, не оказался на безопасном расстоянии.
Ничуть не бывало: как только он попытался вскочить на ноги, в воздухе мелькнуло лезвие секиры непостижимым образом очутившегося рядом противника. Варвар взметнул над собой меч, и сталь вновь столкнулась со сталью.
Удары сыпались на северянина со всех сторон, он едва успевал отражать их — но в лежачем положении парировать выпады почти невозможно, а Амин не давал киммерийцу возможности подняться. К тому же киммериец упал к солнцу затылком, и десятки, сотни мельтешащих солнечных зайчиков на полированных пластинах вражеских доспехов мешали ему сосредоточиться на отражении атак. Вот перед глазами поплыли сине-белые круги, вот фигура противника превратилась в расплывчатую мозаику из ярких бликов, и он уже не понимал, не мог угадать, с какой стороны Амин нанесет последний, смертельный удар.
Трибуны взвыли в едином порыве; зрители понимали, что приближается момент развязки. Хашид на террасе издал яростный рык.
— Не сдаваться, проклятый варвар, не сдаваться! Ты должен победить!..— взревел он.
Видя, что его телохранитель вот-вот одержит победу, шах Джумаль разразился оглушительным хохотом.
Глава девятая
Сознание киммерийца отпрыгнуло на много лет назад. «Это называется «мельница»,— донесся из глубины воспоминаний призрачный голос.— Понятия не имею, когда ее придумали, но факт, что о ней мало кто знает. Смотри: очень важно, чтобы лезвие твоего меча находилось с правой стороны клинка противника. Уловил? Потом вытягиваешь меч горизонтально, вот так, проворачиваешь его влево, дальше, дальше, и — оружие противника улетает из его руки. Главное — это быстрота. Понимаешь? Один палец всегда слабее четырех, поэтому проворот ты обязательно должен делать влево: большой палец противника не сможет удержать меч…»
«Мельница» — прием, которому научил Конана один бритунский солдат, когда они оба томились в гиперборийском плену. Прием настолько сложный, насколько же и опасный: одно неверное движение или малейшая заминка грозит немедленной смертью тому, кто применяет его. Вот почему мало кто из даже очень опытных воинов владеет им, и он остается мало кому известен. Однако северянин за время плена и под руководством бритунца в совершенстве изучил «мельницу», тренируясь на палках в перерывах между изнурительной работой в каменоломне.
С тех пор Конан еще ни разу не использовал его. Впрочем, мышцы варвара и без помощи разума помнили нужную последовательность движений… И теперь когда секира Амина, подобно змее из холодного огня' обрушилась на него, меч, зажатый в правой руке, почти самостоятельно отбил удар и моментально скрестился с ней, оказавшись с правой стороны. Выпад, вращательное движение кистью,— сияющий полукруг стали клинка,— захват, и секира, выдернутая из ладони Амина сокрушительным рывком, отлетает на десять шагов в сторону!