Конан и пророк Тьмы
Шрифт:
Женщина продолжала говорить, и вместе со словами из нее выходил заряд ярости и раздражения, хорайский клинок опускался все ниже и ниже. Конан слушал внимательно, удивляясь, как складно и красиво получается у амазонки, прямо не хуже, чем у проповедников или у торговцев эликсирами бессмертия. Правда, слишком громок ее голос, но останови ее сейчас — опять примется размахивать саблей и требовать защищаться. А так — выговорится женщина и успокоится. Ведь пережила-то сколько… Ну а если не успокоится, то придется подсечь эти крепкие стройные ножки, уложить бедняжку на землю, придавить руку с кривой саблей, вырвать эту сабельку из ладошки, где ей, несмотря на все прослушанные
— …и уж точно, что ни одна из женщин не наденет такой безвкусный и неудобный шлем, какой ты напялил на свою тупую голову.
— Шлем? — включился в разговор Конан.— Какой еще шлем?
— Тот самый, что венчает твою башку размером с кулак младенца! — раздраженно ответила женщина.
Киммериец недоуменно поднял руки к макушке и — действительно! — нащупал посторонний предмет, холодный, металлический колпак, прикрывающий голову от затылка до переносицы, от одного виска до другого. С необъяснимым, странным нежеланием варвар стянул с себя бронзовый шлем и оглядел, будто видел в первый раз. Тонкая работа, ничего не скажешь,— мощный, предназначенный сдержать размашистый выпад мечом или топором гребень, прочные, украшенные гравировкой щитки, прикрывающие щеки, толстый, но изящный стержень, оберегающий нос и глаза от рубящего удара…
Откуда у Конана этот трофей?.. Впрочем, он помнил, как в пылу сражения с демоническим гладиатором сумел сорвать его с бездыханного тела и… и… а вот как шлем оказался на его голове, северянин понятия не имел. И вспомнить ему не дали.
— Тихо! Лечь! — Киммериец подкрепил свой яростный шепот резким движением руки, повелевая говорливой женщине опуститься на траву.
Варвар вслушивался в речь грозной амазонки, думал при этом о всякой всячине, но ни на миг не ослабевал внимания и замечал малейшие посторонние шумы и движения.
— Да садись ты, чтоб тебя! К нам гости.
Северянин показал рукой в сторону дома… И, сам того не заметив, вновь нахлобучил на голову злополучный шлем.
Прислушавшись и посмотрев сквозь просвет в кустах, женщина углядела то, что чуть раньше заметил ее спутник. От жилого строения отделилась и двигалась в их сторону человеческая фигура. Амазонка присела на корточки. Прячущиеся разглядывали идущего. Высокий и очень худой нескладный мужчина, одет небрежно и неопрятно, по лицу блуждает улыбка, в одной руке объемистый глиняный кувшин с узким горлышком, в другой — кружка. Уверенно движется к их укрытию.
— Я хотел дождаться на этой лежке темноты.— Шепот Конана так и рассчитан был, чтобы достичь ушей той, кому он предназначен, и не уйти дальше в сторону ни на палец.— А там я бы пробрался в дом и немного пошарил внутри. Благо, кой-какой опыт в этих делах имеется. Нашел бы что-нибудь поесть, попить, может, из одежки что. Нам не мешало бы вырядиться в местные тряпки, а то уж очень сильно выделяемся в этих доспехах. А теперь, как я посмотрю, на ловца и зверь бежит. Если этот с кувшином полезет в кусты, то скоро мы выясним, где у них что находится, где…
Киммериец умолк, приложил палец к губам, показывая возжелавшей вставить свое слово женщине, что пришло время полной немоты. Ибо незваный гость находился уже близко и курс не
Человек полез.
Глава одиннадцатая
И тогда, Великий Магистр, мы со всей поспешностью вернулись назад, чтобы доложить тебе о том, что случилось на арене и свидетелями чего мы стали,— закончил свой рассказ Веллах —мужчина в наряде жреца Неизвестного, который присутствовал на трибунах арены во время боя великанов.
Вместе со своей спутницей Минолией он стоял в обширном подземном зале, формой своей напоминавшим чашу — стены вокруг круглого пола, украшенного мозаичными фигурами, плавно расширялись к потолку, скрытом в дымке курящихся благовоний. Оттуда, с невидимого потолка, свисали гигантские сталактиты, поблескивающие вкраплениями кварца, а навстречу им вздымались исполинские сталагмиты, подобно зубам циклопического чудовища.
Это лишь снаружи непосвященному зрителю полуразрушенный временем горный монастырь представлялся пусть и большим, пусть и зловещим, но в чем-то унылым и давно требующим ремонта строением; впрочем, непосвященный зритель никогда бы и не проник в его пределы — жрецы Неизвестного никого не допускали внутрь монастыря. А ведь глубоко под фундаментом скрывался совсем другой монастырь, огромный, неприступный, с лабиринтом коридоров, множеством внушительного размера залов, большими кельями и просторными нишами, отведенными специально для уединения и молитв. Кем и когда были прорублены в толще скал эти подземелья — неведомо, произошло это задолго до того, как в здешних местах поселились жрецы, а те появились тут без малого триста лет назад. И называли они себя членами Ордена Последнего Дня.
В центре зала, где стояли Веллах и Минолия, возвышался трон, вырубленный в теле сталагмита, у подножия которого мирно журчал небольшой фонтан. Но не вода наполняла жизнью этот фонтанчик, а вещество, напоминающее жидкий холодный огонь; его ярким, желтоватым переливчатым светом был озарен весь зал.
Некоторое время царила напряженная тишина, и лишь журчание волшебного источника нарушало ее. Наконец из скрытой тенью глубины трона выдвинулась фигура в белых одеждах членов Ордена. Капюшон, как и у посетителей, был откинут, ибо братьям незачем прятать свой облик друг от друга, и отблески жидкого огня снизу подсветили лицо жреца, придав тому весьма зловещий вид. Магистр заговорил, и голос его, спокойный, размеренный, с легкой хрипотцой, эхом разнесся под сводами зала:
— Вы уверены, что это был тот самый Шлем?
— Да, Великий Орландар,— не колеблясь ответил Веллах.— Никаких сомнений.
— И кроме того, мы оба отчетливо видели черный свет, о котором говорится в предсказании,— добавила Минолия.
— Так.— Магистр вновь погрузился в тень своего трона.— Расскажите мне еще раз о финале схватки.
— Когда первый великан упал, второй сел ему на грудь и принялся избивать кулаками. Никакой человек не вынес бы и одного столь сокрушительного удара, однако тот, что носил Шлем, пытался вырваться очень долго — не малое время он продержался под градом тумаков. Но потом затих и, судя по положению тела, умер. Тогда второй встал и сорвал с головы поверженного Шлем…