Конан и Великая душа 2. Огни Будущего

Толуэлл Брайан

Сзади к нему подскочила Тхутмертари.

— О, Конан, ты жив! Прости, я ничем не помогла тебе!.. О, Великий Сет, да ты весь в ранах!

Конан только теперь заметил, что тело его походило на исколотую стрелами мишень. Отовсюду сочилась кровь, под глазами, на плечах, ногах краснели колотые и рваные раны, но удивительным образом не был задет ни один жизненно важный орган.

Киммериец пошел вдоль дороги, взирая на остатки растерзанной армии. Мертвых почти не было — жизнь покинула лишь тех, кто, тщетно пытаясь защититься от карликов, поразил сам себя. Зато безумных были мно­гие сотни, если не тысячи.

Они ползали по земле, сто­нали и пищали, кусали сырую почву, конвульсивно дергали конечностями, словно над ними все еще глу­мился враг. Конана передернуло от стыда и отвраще­ния. Он видел много жесточайших битв, но и в самом жутком кошмаре ему бы не примерещилось, чтобы храбрые мужчины-воины являли собой столь жалкое зрелище.

Какой-то безумец — Конан успел заметить на его изодранной кольчуге кокарду аквилонского гвардейца, Черного Дракона, — вдруг кинулся на короля сзади с мечом наперевес. Хорошо, что рядом шла Тхутмерта­ри — бывший гвардеец, издав булькающий стон, пова­лился наземь с раздробленной шеей. Посреди зеленых лугов все еще царствовало безумие…

Конан заметил Просперо. Генерал лежал без созна­ния, задрав к небу голый подбородок. Знаменитой кли­новидной бородки, которой Просперо так гордился, больше не было. Как будто кто-то подпалил ее; нижняя часть лица и шея генерала были обожжены. Рядом лежал Тараск; с его седой шевелюрой тоже творилось нечто ужасное: густые клочья белых волос валялись возле тела, голова же напоминала маску сумасшедшего клоуна. Тараск был в сознании, его глаза бессмысленно глядели в небо, и в них застыли тоска и мольба: как боги допустили такое…

Налитые кровью очи Конана обратились к Тхутмер­тари.

— За всю мою жизнь меня никогда еще так не уни­жали, — тихо молвил киммериец, но голос его был страшнее самого ужасного крика.

— Я предполагала, что Тезиас — опасный против­ник, но происшедшее сегодня перевернуло все мои представления о возможностях магии, — сказала прин­цесса. — Никакой чародей не способен сотворить такое, и никакой Бог не мог проявить подобную безум­ную изобретательность… Тезиасу мало победить нас — он хочет изнасиловать наши души! Я видела, как гибнут армии от взмаха руки волшебника, но такое… Этим карликам не жизнь твоих воинов нужна была — карли­ки, напавшие на твое войско, явились, чтобы отнять сам разум человеческий!

— Никаких карликов не было, — устало заметил Конан. — Это все дьявольская игра воображения. Гип­ноз, мощный гипноз — вот главное оружие Великой Души. Он внушил, а мы поверили!

— То есть ты хочешь сказать, будто не карлики, а люди сами себя изранили? Но это невозможно!

— Ты плохо знаешь Тезиаса… Помню, он овладел Тарантией за несколько минут. И знаешь, как? Он сумел внушить всем, будто я — маньяк-кровопийца, пожирающий человеческих детей, будто я низверг истинных богов и поклоняюсь жестокому колдуну Пелиа-су! Каково, а? Мои верные соратники тогда едва не на­садили меня на копья…

— Так что же нам делать?! — всплеснула руками стигийка. — Тезиас одержал верх!

— Пока еще нет, — хмуро отозвался киммериец. — И он знает это. Проигранная битва — еще не проигран­ная война. И даже проиграв войну, еще можно сражать­ся — не за жизнь, так за честь и справедливость! Когда я победил Тезиаса в первый раз, у меня был волшебный камень, Ромб

Яхкунга; на моей стороне также была внезапность — карлик не подозревал, что я охочусь за ним. Сейчас ничего этого нет. Но я и не подумаю отсту­пать: пока жив человек, шанс есть в любой ситуации. Даже если он овладеет нами, всегда есть надежда пере­хитрить его. И у Бога бывают минуты затмения, — зага­дочно добавил Конан.

— Ты воистину неустрашимый герой, — заметила Тхутмертари. — Мне нравятся такие мужчины. Я не по­кину тебя, мой гордый король!

Она словно забыла, как всего два дня назад кимме­риец гнал ее прочь, жестокую черную волшебницу! Но теперь, похоже, поддержка прекрасной принцессы по­могала ему выстоять.

— Ладно, армии больше нет, — сказал Конан. — И все же я должен спасти хотя бы тех, в ком еще теп­лится разум! Ты не поможешь мне, Тхутмертари?

— Я постараюсь. Но учти: это будет жестокая услуга! Темные силы могучи, но ничего не делают задаром!

— Что ты имеешь в виду?

— Чтобы спасти немногих, тебе придется пожертво­вать остальными. Надеюсь, Отец Сет смилостивится и вдохнет силу в тела твоих воинов.

— А взамен? — насторожился киммериец.

— Взамен он потребует души тех, кому помочь боги уже не в состоянии, — безжалостно ответила прин­цесса.

— Ты спятила, девчонка! — воскликнул король; баг­ровые пятна поползли по его израненному лицу. — Ты предлагаешь мне принести этих несчастных в жертву твоему омерзительному Богу?! Да как твои лживые уста осмелились изречь такое?! Не будь ты бабой, твоя голо­ва уже валялась бы у моих ног!

Тхутмертари презрительно сощурилась.

— Помнится, при нашей первой встрече, — тогда, в шатре, — ты кинулся на меня, не вспоминая про мой пол! — ядовито заметила красавица.

— Изыди, дочерь Мрака! Я уже достаточно прогне­вал богов, связавшись с тобой! Не видать твоему Змею невинных душ! Уж лучше я сам добью этих несчастных! Смерть от меча более достойна мужчины!

— И тем самым погубишь всех, глупый варвар! По­смотри на Просперо и Тараска: они еле дышат. Поду­май: чего стоят эти безумные души? Они погублены уже! Велика ли разница, какой Бог воспримет их?!

— Не увещевай меня, искусительница! Что-то будет с ними в подземных чертогах Сета?!

— Тебе лучше об этом не знать, слабонервный маль­чик, — рубиновые губы растянулись в жуткой усмешке, и Конан едва удержал себя, чтобы не срубить эту пре­красную головку.

— Разговор окончен! Я запрещаю тебе колдовать! Слышишь, ведьма, разрази тебя Кром?!

— Поздно, киммериец. Сет алчет жертв, — точно змея, зашипела принцесса. — И мне не дано остано­вить его священную оргию… Дети Тьмы уже ползут сюда; кровавый пир близок. Смирись, человек!

Конан не стал больше терпеть. Довольно с него вся­кой чертовщины, гипноза и магии! Кровавому пиру детей Тьмы он потакать не намерен. Зазвенел металл — это меч короля ударился о длинный стальной кинжал, вытянувшийся из пальца Тхутмертари.

— Усни, смертный! Я не хочу убивать тебя! — заши­пела волшебница. — Спать! Спать! Спать!!!

Конан свалился к ее ногам, едва не упав на собст­венный меч; мгновение спустя он уже храпел.

— Отдохни, чистоплюй! — Изящная туфелька вон­зилась в бок распростертого на земле варвара. — Все равно никчемный был разговор.