Концептосфера художественного произведения и средства ее объективации в переводе. На материале романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык

Александрович Наталья Владимировна

Все здесь манило готовой раскрыться тайной, заставляло думать о спальнях наверху, красивых и прохладных, непохожих на другие знакомые ему спальни, о беззаботном веселье, выплескивающемся в длинные коридоры, о любовных интригах – не линялых от времени и пропахших сухою лавандой, но живых, трепетных, неотделимых от блеска автомобилей последнего выпуска и шума балов, после которых еще не увяли цветы – пер. Е. Калашниковой.

«Тайна» – это было, пожалуй, лучшее слово для всего связанного с этим домом! Тайной дышали обычные, казалось бы, предметы богатой обстановки многочисленных салонов, гостиных, будуаров и кабинетов; тайна влекла на верхние этажи, в великолепно обставленные, источающие благоухание

спальни – так непохожие на те, где ему доводилось бывать до сих пор; тайной веяло от длинных коридоров, хранящих память о роковых романах, но не заплесневевших в пыльных чуланах и пропитавшихся приторным запахом лаванды, а брызжущих безудержным весельем, пахнущих живыми цветами. Это была тайна сверкающих никелем и хромом скоростных автомобилей последнего выпуска, тайна феерических балов и званых обедов на сто персон… Мускусными запахами вожделеющих самцов была пропитана сама атмосфера этого дома, он физически ощущал их незримое присутствие, и это придавало романтическому увлечению совершенно новую, до сих пор незнакомую ему остроту ощущения – пер. Н. Лаврова.

В переводах встречается только один компонент с семантикой света – блеск автомобилей последнего выпуска (у Е. Калашниковой) и сверкающие никелем и хромом скоростные автомобили (у Н. Лаврова). В описании дома Дейзи у переводчиков доминирует лексика с семой «запах», причем Н. Лавров добавил подробности (источающие благоухание спальни, мускусные запахи вожделеющих самцов и под.), которых нет в подлиннике. Известно, что люди обычно пользуются образами, связанными с ведущей для них формой восприятия: зрительной, слуховой или кинестетической, которая связывается у человека с конкретным психическим опытом. Представляется, что в переводе данного отрывка проявился более предпочтительный для переводчиков индивидуальный опыт, отличный от представленного в романе-источнике.

В переводах Е. Калашниковой и И. Лаврова концепт HOUSE объективируется как пространственно-метонимический и экзистенциально-значимый. Основные позиции КПС оригинала и переводов совпадают. Влияние русской лингвокультуры проявилось в выборе переводчиками одинакового эквивалента «Родовое Гнездо», которое в оригинальном тексте обозначается сочетанием to Found a Family – основать род, семью, но и в английской, и в русской лингвокультурах содержание исследуемого концепта имеет соответствующие признаки, так что такое переводческое решение представляется обоснованным. В репрезентации данного концепта проявился индивидуальный психический опыт переводчиков, который обусловил предпочтение лексики иного чувственного восприятия, нежели авторское.

3.2.2. Репрезентация концепта CAR / МАШИНА

Существительное машина определяется в словарях как «механическое устройство, совершающее полезную работу с преобразованием энергии, материалов или информации: например, электрическая, вычислительная, транспортная, швейная машина, машина времени. В переносном смысле машиной называют организацию, действующую подобно механизму, налаженно и четко» [225, 346].

В переводе Е. Калашниковой концепт МАШИНА реализуется в значении «транспортное средство» в виде КПС, состоящей из следующих позиций: субъект – объект – место действия – атрибут, что совпадает с позициями Ф.С. Фицджеральда. Наиболее адекватно в КПС переданы субъектная и объектная позиции. В переводе Е. Калашниковой, вслед за оригиналом, в качестве предикатов с лексемами машина / машины / автомобиль / автомобили употребляются бытийный глагол и глаголы движения. Эти предикаты персонифицируют субъекты и осуществляют метонимический перенос, замещая людей или человека, управляющего автомобилем, благодаря чему адекватно передается авторская ментальная модель АВТОМОБИЛЬ – живое существо.

В объектной позиции перевода МАШИНА репрезентируется не просто транспортное средство, но и необходимая часть человеческой жизни, предмет восхищения, обсуждения и зависти,

ценный и выгодный товар. Ср.: я могу поехать на машине следом за вами; я не стану продавать вам эту машину; мы можем ехать все в моей машине; о любовных интригах, неотделимых от блеска автомобилей последнего выпуска; я любуюсь его машиной; я ее видел не раз; все кругом знали эту машину; вплелось великолепное зрелище машины Гэтсби; они что-то продают – ценные бумаги, или страховые полисы, или автомобили и др. Наполнение данной позиции в переводе Е. Калашниковой полностью соответствует прагматике оригинала.

Атрибутивные параметры в переводе представлены шире, чем в романе-источнике: поломанный «форд»; новенький автомобиль цвета лаванды, с серой обивкой; его многоместный «форд» торопливо бежал на станцию, точно желтый проворный жук; маленький белый, новенький двухместный автомобиль; сплошной поток фыркающих машин; роскошный лимузин Гэтсби; запоздавший автомобиль; машины, бодро сворачивающие в подъездную аллею, минуту спустя разочарованно выезжают обратно; машины, сгрудившиеся на дороге; большая желтая машина, совсем новая; проносившаяся мимо машина; катафалк, отвратительно черный и мокрый; шум подъезжающих и отъезжающих машин. В данной позиции, как и в оригинале, МАШИНА репрезентируется как живое существо, переводчик акцентирует внимание на внешнем виде, многофункциональности и ходовых качествах машин.

В переводе Н. Лаврова исследуемый концепт объективируется в виде КПС, состоящей из следующих позиций: субъект – объект – атрибут, т. е. отсутствует позиция места действия. Субъектную позицию в соответствии с оригиналом «занимают» автомобили и их детали, предикатная позиция замещается бытийным глаголом и глаголами движения, в результате чего адекватно передается авторская ментальная модель АВТОМОБИЛЬ – живое существо. В переводе Н. Лаврова автомобиль репрезентируется не только как транспортное средство, но и как насекомое (жук), животное (собака) и небесное тело (болид), что выходит за рамки авторской установки.

Ср.: With fenders spread like wings we scattered light through half Astoria – Букв.: С распростертыми крыльями мы освещали пол-Астории.

Fenders – амер. крылья автомобиля, поэтому в переводе опущена лексема wings – крылья; scattered light – рассеивали, разбрасывали свет. Распластав кремовые крылья, наш сверкающий болид пролетел через половину Астории – пер. Н. Лаврова.

В приведенном примере МАШИНА репрезентируется переводчиком как космическое тело, хотя в романе-источнике подобное осмысление не выявлено.

В объектной позиции автомобиль представлен как транспортное средство, что совпадает с аналогичным фрагментом обеих картин мира, а также как объект сделок, предмет гордости и внешний признак состоятельности владельцев, что полностью соответствует исходному тексту.

Атрибутивная позиция перевода Н. Лаврова существенно расширена, благодаря чему автомобиль объективируется как живое существо (в нескольких контекстах – собака), космическое тело, «оранжерея» на колесах, акцентируются красота, скорость, состояние машины. Как показывает выборка, переводчик особенно выделяет скоростные характеристики автомобиля.

Ср.: The 'death car' as the newspapers called it, didn't stop; it came out of the gathering darkness, wavered tragically for a moment, and then disappeared around the next bend. Mavromi-chaelis wasn't even sure of its colour – he told the first policeman that it was light green.

«Автомобиль смерти», как его назвали газеты, не остановился; он выскочил из сгущавшейся темноты, трагически замер на мгновение и исчез за следующим поворотом. Михаэлис не мог с уверенностью сказать, какого цвета был автомобиль, и сказал полицейскому, что светло-зеленого – пер. наш.