Концерт для баяна с барабаном
Шрифт:
«Санька с Толяном уже небось червей накопали, — завистливо думал Митька, провожая глазами тонкую извилистую речку, бежавшую наперерез поезду и незаметно исчезавшую где-то под его колёсами. — Уже небось устроились, удочки размотали… а я тут… из-за этой дуры Тайки… могла бы и без гостинцев обойтись! Как будто их там голодом морят!»
Тайка — родная Митькина сестра. И всего-то на три года младше, а хлопот и проблем с ней, как с грудным младенцем! Вот и сейчас… Митька остался на всё лето в городе — гонять с ребятами по дворам и помогать матери по хозяйству, а Тайку отправили на вторую смену
Митька с досады боднул лбом стекло. Сидевшая рядом тётенька посмотрела на него как на ненормального и на всякий случай отодвинулась подальше.
«И угораздило же мать сегодня работать! Не могла поменяться, — мысленно ворчал Митька. — Теперь вот я страдай. Я что, родитель Тайке, что ли?»
Дело в том, что сегодня как раз был родительский день. И, как назло, он совпал с маминой рабочей сменой.
— Сынок, — уговаривала Митьку мать, — ведь Тая ждать будет. Как же, ко всем ребятам приедут, а к ней нет? Ну, пожалуйста! Я и гостинцев ей собрала!
Вспомнив про гостинцы, Митька решил проверить, что же там насовала Тайке мать. Так… груша, три яблока, два апельсина… ещё конфеты… печенье… наверное, вкусное… не обожрётся эта пигалица? Как в неё, такую тощую, всё это влезет?
— Осторожно, двери закрываются, — гнусаво пробормотал репродуктор где-то под потолком вагона, — следующая станция…
Митька полез в карман и вытащил записку, где маминым круглым ровным почерком были написаны названия станции и Тайкиного злополучного лагеря.
— Твоя, мальчик, станция, — подсказала Митьке тётенька, сидевшая рядом. — Иди, готовься к выходу.
Митька подхватил сумку и стал торопливо протискиваться в сторону тамбура.
Вместе с Митькой на станции вышла куча народу. Электричка захлопнула двери, свистнула всем на прощание и через полминуты скрылась из вида.
Митька огляделся. Прямо от платформы в сторону леса уходила широкая вытоптанная дорога. Метров через сто, на опушке, от неё ответвлялась узенькая тропинка. Тропинка резко заворачивала налево, огибая деревья и теряясь где-то за склоном холма.
Митька опять достал мамину записку, в которой были указаны только станция и название лагеря. Больше ничего. Митька перевернул бумажку обратной стороной. Посмотрел её на просвет. Пусто. В какой стороне от станции находится лагерь, по какой дороге и как долго до него идти, было неизвестно. По всей видимости, мама этого не знала и рассчитывала, что Митька выяснит сам. «Язык до Киева доведёт», — любила повторять она.
Но Митька расспрашивать прохожих не захотел, а может, постеснялся. Проследив, что большая часть пассажиров направилась по широкой дороге в сторону леса, Митька решил, что именно там и находится лагерь.
Прошло уже минут двадцать, а то и все тридцать, как Митька тащился вслед навьюченным сумками и рюкзаками пассажирам электрички, а лагерь всё
В конце концов Митька обнаружил, что остался посреди дороги совсем один. К тому же дорога, словно рогатка, внезапно разветвлялась на две части, которые убегали друг от друга в разные стороны — одна налево, другая, соответственно, направо. Прямо у основания развилки распластался здоровенный корявый пень. Митька без сил плюхнулся на него и заскучал…
— Эй, пацан! Ты что тут, спишь, что ли?
Митька вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Перед ним стоял высокий худой старик в сапогах и с туго набитым мешком через плечо. Наверное, правда, уснул — даже не видел, откуда этот старик появился.
— Ну чего молчишь-то? Ты чей будешь? Я, вроде, тебя не знаю.
— А вы что, тут всех знаете? — не очень-то вежливо ответил Митька.
— Да, пожалуй, что и всех. Я ведь тутошний, из Сороковки, А ты, поди, дачник? Только дачи-то все вон тама, — старик махнул рукой в сторону станции. — Может, ты заблудился?
— Заблудился, дедушка, заблудился, — только теперь Митька осознал своё истинное положение и полез в карман за маминой запиской. — Мне лагерь нужен. «Звёздочка». Вы, случайно, не знаете, где это?
— А леший его знает! Какая такая «Звёздочка»? Отродясь здесь никаких «Звёздочек» не бывало. Вон тама, направо, Сороковка. А налево — Петрово.
— Ну как же? — Митька принялся тыкать запиской в нос старику. — Написано же — «Звёздочка». У меня сестра там. Я её навещать приехал. Может, станция не та?
Старик взял из рук Митьки бумажку. Поднёс её к самым глазам. Потом отодвинул подальше. Долго изучал, что-то бубнил себе под нос.
— Нет, станция та самая. Нашенская.
— А где же «Звёздочка»?
— А «Звёздочки» никакой нету. И не было никогда, — отрезал старик.
— Что же мне делать, дедушка? — чуть не расплакался Митька. — Я же к сестре приехал, к Тайке. Что я маме-то скажу?
— Скажи, нету никакой «Звёздочки». Может, твоя мать сама там чего напутала. Короче, некогда мне тут с тобой, у меня корова не доена. Пока, пацан.
Старик подхватился и, не оглядываясь, резво зашагал вправо от развилки.
Расстроенный, Митька остался сидеть, не зная, что делать.
Через несколько минут с Митькиным пнём поравнялась бабушка в платке и цветастом платье. Бабушка долго цокала языком, качала головой, как китайский болванчик. Прошло минут пять, а то и все десять, прежде чем она вспомнила, что лагерь есть, только не «Звёздочка», а «Зарница». И, чтобы попасть туда, надо было от станции свернуть налево.
Потом рядом с Митькой остановилась молодая женщина с маленькой девочкой. Женщина уверенно заявила, что по-настоящему лагерь называется не «Звёздочка», не «Зарница», а «Зорька». Находится он сразу за дачными участками, если обогнуть их справа.