Концерт для контрабаса с собакой
Шрифт:
— Ззззалезай! — выстучал он зубами. — Ззззаболеешь!
Пришлось подчиниться. Я насухо обтерся майкой и стал помогать Алешке с острова.
— Зззнаешь что? — стучал зубами Алешка. — Ты сиди… Я свой корабль догоню… И за тобой…
— А д-д-доплывешь? — отстукал я, прикидывая на глазок расстояние до острова. До него не так-то близко. Но Алешка, размахивая руками, смело поплыл к беглецу.
Мое беспокойство передалось Дику. Он уже не бегал от куста к кусту. Не лаял на весь темный лес. Он стоял у самой кромки берега, вытянув морду и навострив
Алешка плыл. Все меньше и меньше оставалось до островка. Еще два-три взмаха, и он ухватится за шест. Ухватится, залезет на корабль, и мы спасены!
Испуганно гавкнул Дик.
Я вздрогнул.
Мы увидели, как Алешка беспорядочно замахал руками, закружился на одном месте и, вскрикнув, скрылся под водой. Потом он всплыл, снова вскрикнул и снова исчез. Над озером мелькала его рыжая голова и раздавался испуганный крик.
Я прыгнул в воду. Упругие водоросли цепко обвили мои ноги, мягкое илистое дно засасывало их.
— Алешка, держись! — кричал я нечеловеческим голосом. — Держись, Алешка!.. Дик!.. Дичок! Дикуша!!
Дик бросился в воду. Задрав морду, он быстро поплыл к тонущему Алешке.
— Быстрее, Дик! Быстрее!!!
Я схватился за край своего островка, стараясь выдернуть ноги из ила и освободиться от корней. Ничего не получалось. Я почувствовал, что левую ногу сводит судорогой — вода была очень холодной, видимо, недалеко был родник. Я не сводил глаз с Дика. Он показался из воды и уже вместе с Алешкой плыл к берегу. На берег выбрались с трудом. Алешка отфыркивался и что-то орал, но я не разобрал ни одного слова. Он крикнул еще раз. Голос был глухим и хриплым. Алешка выбился из сил, но все равно беспокоился за меня. Он, наверно, боялся, что я опять простужусь и кричал, чтобы я вылезал из воды. Я сделал последнее отчаянное усилие и с трудом взобрался на остров. Кожа моя покрылась пупырышками, зубы стучали. Я стал размахивать руками, приседать, растирать ноги.
Как теперь добраться до берега? Вот тебе и Робинзон новоявленный.
Вдруг я услыхал тарахтение мотора. Из-за кустов вылетела лодка, в которой сидел белоголовый дяденька. Тот самый, который привез нас в деревню. А раз «тот самый», значит, это дядя Петя. На носу лодки сидел наш Дик. Правое ухо его было опущено, хвост свесился через борт.
На берегу, где белели домики, бегали и размахивали руками люди. Я почувствовал себя словно на сцене и сделал вид, что ничего не боюсь и что мне нисколечко не холодно.
Мотор заглох. Лодка мягко ткнулась в островок. Тот закачался на волнах.
— В лодку! — отрывисто крикнул дядя Петя.
Я прыгнул и чуть не упал за борт. Дядя Петя поддержал
***
Пристали к берегу. Дик, радостно визжа, первым выскочил из лодки и побежал к Алешке. Вокруг него стояли люди. Они шумно обсуждали случившееся и давали разные советы доктору. Я растолкал толпу и увидел на земле Алешку. Алешка улыбался мне белыми губами и незаметно подмигнул: все в порядке! Дика пришлось оттащить от Алешки..
По берегу бегал невысокий бойкий дяденька в берете.
— Ах, какой кадр! — всплескивал он руками. — Ах, какой эпизод! Ах, какая собака! Ах, как жалко, что это не съемки!
— На съемках так бы не получилось, — сказал толстый мужчина.
— Что вы знаете о съемках? — взмахнул рукой кудрявый. — Ровным счетом ничего. А я — режиссер! Вы смотрели фильм «Туман над озером»? Не смотрели? Жаль!.. Там почти такая же ситуация, как в жизни…
Режиссер крепко схватил толстяка за локоть и потащил его к берегу.
Дядя Петя моргал и внимательно следил за доктором, словно тот был фокусником или волшебником.
— Ну, как он? — с надеждой спросил дядя Петя.
Доктор встал, поправил халат и, не спуская глаз с Алешки, бодро ответил:
— Нормально! Легким испугом отделался. Воды, конечно, изрядно глотнул, но это не страшно. Отдохнет, на ноги станет.
Все зашумели, загалдели, обрадовались, заговорили о том, кто и сколько раз тонул в детстве, кто сколько воды наглотался и кто сколько через это страху натерпелся.
Дядя Петя спросил, надо ли Алешку в дом отдыха везти. Доктор потер очки и махнул рукой:
— Не надо… Разожгите костер… согрейте — и все как рукой снимет.
Дядя Петя обрадовался. Он напомнил, что всех ждет обед, и вскоре берег опустел.
Только у самой воды режиссер по-прежнему донимал разговорами толстого мужчину.
— Какой эпизод! Какой случай! Если бы все это на пленку! На цветную.
Он вдруг остановился, растерянно посмотрел на дядю Петю и удивленно спросил:
— А где зрители… э-э-э… отдыхающие?
— Обедать пошли.
— Как? Уже обед?
Дядя Петя показал на часы.
Кинорежиссер засуетился, забегал, заохал.
— Ай-яй-яй! Опять мне выговор за опоздание на обед будет!
— Это поправимо, — успокоил его дядя Петя. — Иван Иваныч, — обратился он к толстяку, — выручай! И к ухе что-нибудь привези.
Режиссер прыгнул в лодку, Иван Иваныч сел за мотор, и они скрылись за островом.
Иван Иваныч возвратился, когда у нас горел костер. Появились картошка, лук, рыба и котелок.
— Отменная ушица будет, — говорил дядя Петя, потроша ершей. — Потерпите немного. Накормлю — век вспоминать будете!
Мы жались ближе к огню.
— Ты что, из сил выбился? — спросил дядя Петя Алешку.
— Силы-то были. Озеро переплывал. А тут ногу свело.
— Понятно, — кивнул дядя Петя. — Судорога. Бывает. Родники снизу бьют. Купаться здесь — жизнью рисковать. Не каждый моряк отважится.